Уильям Кингстон - Среди дикарей и пиратов Страница 41

— Не будем откладывать дольше, — сказал отец. — Скажите людям, чтобы готовились.

Мы взяли свои узлы и пошли за отцом из дому. Медж созвал всех. Отец велел закрыть все двери и окна: в случае если бы постройки не были снесены водой, находившиеся в них запасы только подмокли бы. Отец поддерживал мать, Медж взял на себя заботу об Эдит, я вел за руку Пирса. Остальные шли за нами. Из всех замечаний, которыми они обменивались, видно было, что они ждали с минуты на минуту затопления всего полуострова.

Мы с трудом видели дорогу.

— Позвольте мне пойти вперед, ваша честь, — сказал Падди. — Я отличный лоцман в темноте, и уж лучше мне свалиться в реку, чем вам или мисс.

Падди взял длинную палку и ощупывал ею дорогу. Под его водительством нам удалось перейти узкую косу. Потом мы пошли вдоль берега реки, который был несколько выше внутренней части полуострова, так что вода не могла залить его.

Но мы подвергались другого рода опасностям: слева падали массы земли и камней, сбрасываемых ветром; в воздухе кружились ветви различной величины, оторванные от стволов, и падали на землю близко от нас. Даже Падди с трудом отыскал на утесе место, удобное для подъема. К счастью, невдалеке была нависшая скала. Так как вода не могла подняться до нее и она казалась достаточно безопасной, отец решил укрыться под ней.

Во всяком случае тут мы были в безопасности от крутившихся в воздухе веток и от камней, падавших с утесов. Мать, Эдит и Пирса посадили в самый защищенный уголок; остальные стали по бокам и впереди их. Тут мы просидели в тревоге всю ночь в ожидании рассвета и прекращения урагана.

— Такие страшные бури редко бывают продолжительны, — заметил отец. — Надеюсь, что эта буря очистит атмосферу и настанет хорошая погода. Придется перебираться на дюны. Впрочем, если не будет вестей из Сиднея, то, пожалуй, умнее отправиться к югу. Нас достаточно много, чтобы отразить всякое нападение туземцев; а так как у нас много оружия, то мы можем добывать себе дорогой пищу.

Когда разговор прерывался, я часто задремывал, и потому ночь прошла скорее, чем я ожидал. Иногда, впросонках, я слышал, как завывала и бушевала буря, как волны с шумом разбивались о берег. Потом наступила тишина, и я потерял сознание.

Я проснулся и увидел, что большая часть наших спутников была уже на ногах. Над нами расстилалось голубое небо; первые лучи восходящего солнца блестели на вершинах мокрых деревьев, уже не раскачивавшихся по ветру.

— Пойдем в наш поселок; надеюсь, что буря наделала там меньше вреда, чем мы ожидали, — сказал отец.

Мы пошли за ним, тревожно посматривая в ту сторону, где мы оставили наши коттеджи, и раздумывая, найдем ли мы их там.

— Я вижу крыши, — закричал Пирс, бежавший впереди с Томом, — ура, ура!

Он был прав. Через несколько минут мы дошли до перешейка. Мы ожидали найти, во всяком случае, сад разрушенным и развороченным. Вода действительно разлилась по всему полуострову и наполнила канаву вокруг сада, но она только слегка покрыла почву. Она проникла и в коттеджи, которые стояли пониже, но поднялась только на дюйм, и все осталось на своем месте. Даже в кладовой подмокли только вещи, лежавшие на нижней полке. Лодка с грузом оказалась также неповрежденной. Мы действительно должны были благодарить Провидение за то, что вода остановилась в момент, когда грозила уничтожением всего, что находилось в поселении.

Завтрака пришлось дожидаться довольно долго, пока не набрали достаточно сухого хвороста для костра; в ожидании мы занялись мытьем полов, покрытых илом.

Отец решил ждать истечения четырех месяцев и отправиться в путь, если до тех пор не появится какой-нибудь корабль из Сиднея.

Падди наконец удалось раздуть костер; мы вскипятили воду для чая и сели завтракать.

Я посмотрел в подзорную трубу по направлению, откуда легкий ветер доносил не особенно приятный запах, и заметил большой темный предмет, лежавший на берегу. Простому глазу казалось, что это скала, но я не помнил, чтобы на этом месте была раньше скала. Теперь я ясно разглядел, что это был огромный, полуразложившийся кит, выкинутый ночью волнами на берег. Сосед был не из приятных и с каждым днем оказывался бы все неприятнее.

Я показал кита Меджу и остальным.

— Будем надеяться, что ветер переменится, — сказал Медж, — не то и на этом расстоянии запах прогонит нас.

Над трупом летало уже множество птиц, привлеченных, очевидно, запахом издалека. Несмотря на зловоние, я решил поближе посмотреть на чудовище. Медж, Гарри и Томми пошли со мной.

Мы вынули груз из лодки, отправились по еще вздутой реке и только что сошли на берег, как увидели толпу туземцев, бежавшую со всех ног к киту. Очевидно, они явились из внутренней части полуострова. Мы скрылись за деревьями; дикари, внимание которых было поглощено китом, не заметили нас. К западу местность была открытая; повернув подзорную трубу в ту сторону, я увидел еще большее количество бежавших опрометью дикарей. До нашего слуха долетали их дикие крики; они хлопали в ладоши, скакали и приближались к нам.

Мы не представляли себе, что по соседству с нами было столько туземцев. Каким образом они узнали, что на берег выкинута такая драгоценная для них добыча, трудно сказать; может быть, они учуяли ее издалека, как хищные птицы. Они спускались с холмов, появлялись у входа в долину; некоторые пробирались вдоль берега. Среди прибывших уже на место я узнал нашего друга Пуллинго по перу на макушке, связке копий в одной руке и по топору, который мы ему дали, в другой. Некоторые из дикарей несли громадные барабаны, в которые ударяли изо всех сил, аккомпанируя пронзительным криком.

Все так стремились к месту действия, что не заметили бы нас, даже если бы мы были ближе.

Собралось, должно быть, около двухсот дикарей. Взявшись за руки, они образовали большой круг. Пуллинго дошел по хвосту кита до средины спины и стоял там, размахивая топором. По-видимому, он обращался с речью к собравшейся толпе. Если бы мы и слышали его слова, то не поняли бы их значения; собравшиеся вокруг кита люди отвечали громкими криками. Барабаны оглушительно загремели и, при непрерывных криках, мужчины, женщины и дети начали танцевать вокруг кита, принимая самые странные и необычайные позы. Все как будто состязались, кто может прыгать выше, выкидывать ногами и извиваться всем телом самым уморительным образом. Мы не могли решить, что это было — проявление радости или религиозная церемония.

Танец, если можно это назвать танцем, продолжался несколько времени. Пуллинго все еще стоял на ките. Внезапно он вонзил топор в спину животного. Дикари, подхватив брошенные на землю каменные топоры и другие орудия, бросились на кита и стали свирепо разрубать его на части.