Хэммонд Иннес - Искатель. 1973. Выпуск №5 Страница 43

— Может быть, вы вспомните меня, Тэд Валенти? Или где вам вспоминать какого-там Арта Фрисби. И девчонку мою, ее звали Мери-Лу, и у нее были синие глаза… Где вам вспомнить ее? Ну повесилась, ну и что? Одним нарком больше, одним меньше — что это меняет? Но я бросил белое снадобье и одиннадцать лет ждал этой минуты, Эдди Макинтайр. Спасибо, Эдди, что ты жив и ты здесь. Значит, я не напрасно ждал.

— Марквуд, — дрожащим голосом сказал Валенти, — уберите этого маньяка. Разве вы не видите, что он не в себе? Если мне здесь нечего делать, я уйду.

— Э нет, Эдди, — ласково сказал Арт Фрисби. — Ты не уйдешь, потому что мне нужно с тобой рассчитаться. Когда она висела, у нее глаза были открыты. И пусты. Одна туфля упала, а вторая висела у нее на ноге. Ты понимаешь, Эдди? Пустые синие глаза и одна туфля. И веревка.

— Ты сошел с ума! — крикнул Валенти и попятился от Арта. — Какие глаза? Какая туфля? Марквуд, уберите его, разве вы не видите, что он рехнулся? Он же не понимает, что делает!

— Я все понимаю, Эдди Макинтайр, — кивнул Арт Фрисби. — Я просто хочу, чтобы и твои глаза стали пустыми, и у тебя вывалился язык. Разве это много? Разве я требую от тебя лишнего? Одной твоей смерти за десятки или сотни? По-моему, это очень выгодная для тебя сделка, а ты всегда любил выгодные сделки.

Валенти метнулся к двери, но в дверях стоял Детка, и металлические его лапы были разведены в стороны. Валенти остановился, обвел глазами комнату. Окон не было. Спасения не было. Он почувствовал, как животный ужас выкачал из него воздух, и сердце сжалось в тягучей истоме, и пот выступил) него на спине.

— Послушайте, — быстро и жарко зашептал он, — у меня есть деньги. Много денег. Я дам вам десять тысяч, двадцать тысяч. Это очень хорошие деньги. На них можно снять домик в ОП…

— Спасибо, — задумчиво улыбнулся Арт, — мне уже однажды обещали домик в ОП. С настоящей зеленой травкой вокруг.

Не спуская глаз с Валенти, он чуть пригнулся, развел руки и медленно стал приближаться к нему.

— Марквуд, вы же не безумец, — взмолился Валенти. — Пятьдесят тысяч — прекрасные деньги. Только помогите мне выбраться отсюда, заклинаю вас. Я сделаю для вас все, что угодно…

Марквуд молчал. Арт Фрисби медленно приближался к Валенти, а тот пятился от него.

— Нет, — вдруг воскликнул он, — вы не можете убить меня. Босс знает, что я пошел сюда. Меня будут искать, Они поймут…

— Нет, — раздался голос машины, и голос был голосом Джо Коломбо. — Дон не знает. Он не звонил. Звонила я.

— Что? Что это? — встрепенулся Валенти. — Я схожу с ума. Чей это голос?

— Этот голос не принадлежит никому. Он синтезирован мною, машиной.

— Да, Эдди Макинтайр, это так. И никто не будет искать здесь твой труп, тем более что мы уже приготовили для него место. И хватит. Мы слишком много говорим. — Арт Фрисби сделал еще несколько шагов вперед, и Валенти очутился в углу. Он упирался спиной в стену и, казалось, надеялся, что сумеет спрятаться в ней, найти убежище.

Он вдруг опустился на колени.

— Пощадите, пощадите меня. Я отдам вам все, мне ничего не надо. Только дышать. Я все отдам. Все, все, все отдам. Только жить…

Фрисби выбросил вперед руки, и они замкнулись на шее Валенти.

— Ты просишь очень многого, Эдди Макинтайр. Дышать — это большое дело. Но ты не будешь дышать, и через несколько минут твое сердце дернется раз-другой, остановится, и ты начнешь остывать. Ты не будешь больше ни Эдди Макинтайром, ни Тэдом Валенти. Просто сто пятьдесят фунтов холодеющего немолодого мяса, костей и воды.

Арт начал медленно сжимать руки, и Валенти захрипел.

— Нет, — прошептал он, — подожди. Я должен что-то сказать.

— Ну что еще?

— Это не Руфус Гровер работает на Кальвино. Это я. Не убивайте меня. Я расскажу все. И дон Коломбо дарует мне жизнь, потому что я многое знаю. Я знаю, когда решено расправиться с семьей Коломбо. Скарборо и Уотерфолл должны принадлежать семье дона Кальвино. У них есть план, и я его знаю. Я нужен. Я нужен, клянусь небом, я нужен. Меня сейчас нельзя убивать.

— Ты врешь, — нетерпеливо пробормотал Арт Фрисби, снова сдавливая руки на шее Валенти. — Ты готов назваться шпионом, чтобы только выскользнуть из моих рук.

— Нет, нет, это святая правда. Я могу доказать. Я знаю. Этот план был разработан мной и Папочкой. Мы знали, что Руфус Гровер уже давно подозревает меня, но у него не было доказательств, и он пока помалкивал. И мы решили, что его надо убрать, одновременно обезопасив меня. Решено было инсценировать побег одного из членов семьи Кальвино. Выбор пал на тебя, Арт, потому что Папочка знал, как ты ненавидишь меня. И этой ненавистью решили воспользоваться. Тебе сказали, что на Кальвино работает другой, а ты должен оклеветать меня. Заметьте, оклеветать, потому что на Кальвино работает кто-то другой. Кто — этого ты не знал и даже под пыткой не смог бы сказать. Все было продумано заранее. И несколько фраз о человеке, который дважды в месяц ездит к своей любовнице. Фразы, которые Арт Фрисби вспомнит не сразу. И то, что я говорил о своей любовнице Руфусу Гроверу. Все должно было указывать на меня. Это была рискованная игра, но партия была продумана с первого до последнего хода. Естественно, дон Коломбо должен был захотеть найти подтверждение, что человек, ездящий дважды в месяц к своей любовнице, — это действительно я. Марвин Коломбо нашел квартиру и обнаружил, что Бернис похищена. Только на следующий день старуха вспоминает, что похитители называли имя Руфуса Гровера. В этом была вся изюминка. Если бы мы сразу дали Коломбо понять, что шпион — Гровер, он бы мог не поверить. У него тонкий нюх, и он мог бы заподозрить, что это дезинформация. А так он понимает, что Арта Фрисби послали, специально послали, чтобы бросить тень на невинного Валенти и выгородить виновного Руфуса Гровера. Не мы ему подсказываем, что шпион — Гровер, а он сам узнает об этом. Характер сицилийца недоверчив, и он готов поверить только той информации, которую добыл сам. Все было продумано. И даже детектор лжи был предусмотрен. Было предусмотрено, что Марквуд засечет ложь Фрисби. Все сработано, все.

Валенти обессиленно замолчал. Ноги, очевидно, больше не держали его, и он медленно сполз по стене на пол. Он дышал медленно, втягивая в себя воздух с легким присвистом, словно смакуя его, словно не веря, что все еще дышит. И что до того, что будет дальше, когда можно сейчас сидеть, дышать и не чувствовать, как бьется сердце. Чувствовать, что ты теплый, что побаливает язва, старая добрая язва двенадцатиперстной кишки. Боже, какое счастье ощущать боль! Какое изысканное наслаждение смаковать эту боль, ибо каждое мгновение, наполненное болью, — это гимн жизни. Не думать о том, что будет дальше.