Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов Страница 43

Так питался и Жюль Верн, отчего его фигура приобрела своеобразные очертания, — родные и близкие заподозрили водянку живота и заставили отнекивающегося писателя обратиться-таки к врачам. Те диагностировали диабет и кучу других болячек, посадили пациента на жесткую диету.

Внук Жан своими глазами наблюдал, как обедал после этого дед: торопливо поглощал сиротскую порцию (яйцо всмятку и чашечку бульона), тут же уходил из-за стола, чтобы не видеть, как кушает остальное семейство. Спешил в рабочий кабинет, где отыгрывался на персонажах, позволял им объедаться хоть до упаду.

Пожалуй, внучок не зря попридержал свою монографию, — выжидал, пока вымрут родственники старшего поколения: этакие пикантные эпизоды семейной хроники могли показаться им оскорбительными.

Едва стемнело, на отдыхавших после сытного ужина путников обрушились сразу две беды.

Во-первых, сказала свое веское слово сырая водичка реки Гуамини, у Роберта и Гленарвана началась диарея, но Жюль Верн предпочел об этом не писать.

Во-вторых, к загону подступила громадная стая хищных красных волков, решивших подкрепиться и лошадьми, и их хозяевами. Об этом Жюль Верн написал, но лучше бы не писал, а то ведь зоологи уже устали смеяться, начинают тихо плакать…

Вообще-то красные волки, равно как и косули, в Новом Свете не водятся, они обитатели Азии. Но это прегрешение писателю простить можно: у гривистого волка, единственного дикого представителя семейства псовых в Южной Америке, тело покрыто рыжеватой шерстью (ноги и загривок темные), и «красным» его с некоторой натяжкой назвать можно. Тем более что описывает этих волков Жюль Верн правильно, — сомнений, что за звери подступили к рамаде, не возникает.

Илл.23. Гривистый волк с волчонком. Видно, что зверь высокий в холке, но достаточно субтильный.

Но как волков пампы ни называй, красными или гривистыми, громадная стая их не могла осадить загон и двинуться на приступ по целому ряду причин.

Гривистые волки не живут в тех местах, и не забредают в поисках пищи в район 37-й параллели. И никогда не жили, даже во времена Жюля Верна не спускались южнее 30-й параллели, а в наши дни ареал сократился еще сильнее.

В стаи гривистые волки не собираются, ни в большие, ни в малые: живут моногамными семьями, охотятся либо в одиночку, либо парами, волк со своей волчицей.

Стаи наших европейских волков тоже семейные, состоят из двух матерых родителей и их потомков, т.н. переярков — это повзрослевшие волчата прошлогоднего выводка, полуторагодовалые к следующей зиме, к сезону стайной охоты. В результате на охотничью тропу выходит до десятка серых хищников, и то если год был удачный, всех волчат удалось выкормить. Чаще стаи насчитывают шесть-семь голов, этого достаточно, чтобы одолеть крупное копытное животное.

Но то у нас. А гривистые волки не задерживаются у родителей в статусе переярков, уходят и начинают самостоятельную жизнь.

А даже задерживались бы, семейная стая все равно не могла бы охотиться на крупную дичь, на быков или лошадей. Гривистого волка недаром называют иногда «лисицей на собачьих ногах» — он субтильный, весит втрое меньше евразийских и североамериканских волков, челюсти слабые.

Оттого пробавляются «грозные», по мнению Жюля Верна, хищники пампы добычей мелкой: грызунами, земноводными, птицу могут на гнезде прихватить, новорожденного детеныша ламы задрать. На крупный скот никогда не нападают, на человека тоже, — более того, боятся его панически.

Автор этих строк пытался посмотреть в Московского зоопарке на гривистых волков. Долгое ожидание успеха не принесло, звери так и не покинули свое искусственное убежище (груду камней и коряг). Служитель объяснил: не вылезут, пугливые, даже если ночью подойти к вольеру, прячутся под свои коряги.

Наверное, если случится невероятное и гривистые волки соберутся стаей в триста голов, быка они одолеют. Массой задавят, количеством. Но смысл? Потери от копыт и рогов будут изрядные, а добычи на всех не хватит. Даже евразийские волки, куда более умелые охотники, в несуразно большие стаи не собираются. Не прокормиться такой ораве прожорливых хищников, собравшихся вместе.

Но красные волки в антинаучно-фантастической вселенной Жюля Верна игнорируют биологические законы. Собрались в громадную стаю, совершили долгий марш из привычных мест обитания и вот-вот нападут на путешественников и на их проводника, если не принять срочных мер…

Меры были приняты. Вход в загон перекрыли большим костром, изготовили оружие к стрельбе — и выяснилось, что большая часть боеприпасов растрачена на охоте, осталось около двадцати зарядов, слишком долго не продержаться.

А тут как раз и волки вышли на рубеж атаки. И началось…

Массовые нападения животных, в стаи никогда не собирающихся, — любимый сюжетный ход Жюля Верна, добавляющий экшна в его истории и позволяющий героям проявить мужество и смекалку.

Чуть позже мы увидим, как кайманы, хищники-одиночки, сбились в стаю и решили пообедать Гленарваном и его спутниками, когда те спасались от наводнения на огромном дереве.

В романе «Двадцать тысяч лье под водой» стая громадных хищных спрутов атаковала «Наутилус», чудовищные щупальца оплели субмарину, лишили ее подвижности, — команде пришлось выходить наружу, драться с монстрами холодным оружием.

А вот еще: «Путешествия и приключения капитана Гатерраса» — там в стаю собрались белые медведи, тоже хищники-одиночки, и осадили дом, где зимовали полярники. Жилище колонистов «Таинственного острова» захватила стая обезьян. Орангутанов. Многие обезьяны животные стайные, спору нет, но и тут Жюль Верн умудрился напортачить и попасть пальцем в небо: как раз орангутаны живут в джунглях Борнео и других островов в одиночку, защищая свою территорию от сородичей.

Мало примеров? Вот еще: путешественники из «Пяти недель на воздушном шаре», пересекая Африку, стали жертвами нападения стаи кондоров (ох, любил же Жюль Верн эту птицу!). Плевать, что кондоры не только в стаи не собираются, но и вообще в Африке не водятся, — крылья вон какие здоровенные, долго ли перелететь через Атлантику? Перелетели, и