Уилбур Смит - Охота за слоновой костью Страница 44

— Отлично! — сказал Четти Синг на хинди. — Это определенно лучший день с Рождества.

Он мог назвать выручку за каждый день последних шести месяцев, не сверяясь с бухгалтерскими книгами.

Он занес выручку в гроссбух и под почтительными взглядами семьи уложил банкноты и мешочки в сейф, встроенный в заднюю стену.

— Сегодня я опоздаю к ужину, — сказал он жене. — Дела на складе.

— Папаи, когда вернешься, еда будет тебя ждать.

Она изящным жестом уважения поднесла руки к губам, дочери повторили ее движение, и в прежнем порядке процессия вышла из кабинета.

Четти Синг довольно вздохнул.

«Хорошие девочки, но лучше бы они были мальчиками. Чертовски трудно будет всем им найти мужей».

В своем «кадиллаке» он поехал в промышленный район. Машина не новая. Нехватка валюты не позволяет обычному гражданину ввозить такие роскошные средства передвижения. На этот случай, как и на все прочие, у Четти Синга была своя система.

Он связывался с вновь назначенными работниками американского посольства еще до того, как они покидали Вашингтон. Таможенные правила Малави разрешали им ввозить новые машины и продавать их по окончании срока службы.

Четти Синг платил им по приезде двойную стоимость в малавийских квачах. Эти деньги позволяли им роскошно прожить три года, пользуясь автомобилем и сберегая зарплату. Когда они уезжали, машина переходила к Четти Сингу. Он ездил на ней с год, до прибытия нового посольского работника, а потом помещал «кадиллак» на выставочную площадку своего агентства «Тойота» с указанием цены, втрое превышающей первоначальную американскую. Обычно машину покупали в течение недели. Никакая прибыль не мала, чтобы пренебрегать ею; никакая потеря не мала, чтобы не горевать из-за нее. Неслучайно за эти годы Четти Синг заработал состояние, величину которого не могла себе представить даже его жена.

У ворот склада Чейв отвел шлагбаум, пропуская «кадиллак».

— Ну что? — спросил Четти Синг у рослого ангони.

— Он приходил, — ответил Чейв. — Как ты и сказал. Проехал по дороге в десять минут четвертого. В машине с нарисованной рукой. Ехал медленно и все время смотрел через ограду.

Четти Синг раздраженно нахмурился. Этот парень начинал надоедать.

— Не бери в голову, — сказал он вслух. Чейв посмотрел озадаченно. Он слишком буквально понимал сказанное. — Пошли со мной, — приказал Четти Синг, и Чейв сел на заднее сиденье «кадиллака». Он никогда не позволил бы себе сесть рядом с хозяином.

Четти Синг медленно объехал склад. Все двери уже были задвинуты и заперты на ночь. Склад не обеспечен сигнализацией, но ночами даже периметр ограды ярко освещен.

Года два-три назад склад постоянно подвергался взломам и грабежам. Ни сигнализация, ни прожекторы не помогали.

В отчаянии Четти Синг обратился к самому известному сангорне на всей территории. Старый колдун жил одиноко на туманном плато Мландже, и ему прислуживали ученики.

За плату, приличествующую его репутации, колдун в сопровождении свиты спустился с плато и после сложных и трудоемких обрядов поместил склад под охрану самых могучих и злых духов и демонов, какие ему подчинялись.

Четти Синг пригласил на эту церемонию всех бродяг, нищих и попрошаек города. Они с интересом и страхом наблюдали, как колдун обезглавил черного петуха и обрызгал его кровью каждую из пяти дверей склада. После этого с надлежащими заклинаниями он поместил на каждый столб ограды по черепу бабуина. На зрителей это произвело сильное впечатление, и по городу, по его барам разнеслась новость, что Четти Синг под защитой колдовства.

Полгода после этого никаких взломов не было.

Затем одна из городских банд набралась смелости проверить действенность колдовства, и унесла со склада десяток телевизоров и сорок транзисторных радиоприемников.

Четти Синг послал за колдуном и напомнил, что у его услуги есть гарантия. Они торговались до тех пор, пока Четти Синг не согласился заплатить дополнительно за самое сильное устрашающее средство. Это средство называлось Нанди.

С появления Нанди была только одна попытка грабежа. На следующий день грабитель умер в больнице Лилонгве: с него был сорван скальп, а внутренности вываливались из разорванного живота. Нанди навсегда решила проблему.

Четти Синг на «кадиллаке» объехал весь периметр. Ограда в хорошем состоянии, даже черепа бабуинов по-прежнему скалят зубы со столбов, но инфракрасные датчики исчезли. Четти Синг за хорошую цену продал их покупателю из Замбии. После появления Нанди надобность в них отпала.

Завершив объезд ограды, Четти Синг поставил машину за складом, рядом с аккуратным строением, крытым тем же материалом, что крыша главного здания. Очевидно, эту пристройку добавили к складу позже.

Когда Четти Синг выходил из «кадиллака», его ноздри дрогнули: до него донесся слабый, но острый запах из маленького окошка пристройки. Окошко высокое, забранное прочной решеткой.

Он взглянул на Чейва.

— Заходить безопасно?

— Она в маленькой клетке, как ты приказал, мамбо.

Несмотря на заверение, Четти Синг посмотрел в глазок, прежде чем открыть дверь и зайти.

Запах стал сильнее, острый, дикий запах, и вдруг из темноты донесся рев, такой злобный, что Четти Синг невольно сделал шаг назад.

— Боже мой! — воскликнул он, чтобы не выдать испуга. — Сегодня мы бодренькие.

За решетками клетки шевельнулся зверь, темная фигура на неслышных лапах; блеснули желтые глаза. Нанди. Четти Синг улыбнулся. «Сладкая». Так звали мать Чаки.

Четти Синг протянул руку к выключателю. Флуоресцентная лампа залила помещение холодным голубым светом.

Самка леопарда в клетке отпрыгнула к дальней решетке, глядя на человека глазами убийцы; она приподняла верхнюю губу, обнажив клыки, и негромко рычала.

Большая кошка; семь футов от носа до кончика хвоста, вес сто двадцать фунтов. Зверь из горного леса Мландже. Дикое животное, в зрелом возрасте пойманное старым колдуном, все знали как истребителя коз и собак, державшего в страхе деревни на склонах горы. Незадолго до пленения она жестоко изуродовала мальчишку-пастуха, который попытался защитить от нее свое стадо.

Лесные кошки темнее тех, что водятся в открытой саванне; темные розетки, которыми испещрена ее кожа, посажены ближе, так что окрасом она напоминает черную пантеру. Гибкий хвост ходит как стрелка метронома — признак дурного настроения.

Нанди не мигая смотрела на человека. Ее ненависть была густой, как запах зверя в маленьком помещении.

— Сердишься? — спросил Четти Синг, и при звуках этого голоса самка выше задрала губу. Она хорошо его знала.