Александр Путятин - Обаламус Страница 44

— Не бойся! Сегодня ты ходить не будешь, просто встанешь на эту хрень, возьмёшь в руки балансировочный шест и несколько раз попробуешь трос ногой. Главная задача: постепенно привыкать к мысли, что ты сможешь по нему пройти! Дополнительная — почувствовать возможности балансира. А завтра в метре от первой мы поставим вторую опору, попытаешься перебраться с одной на другую, держась за мою руку.

Через пару дней погода наладилась. Опасные явления исчезли, как класс. В работе синоптика появилась куча свободных «окон», а на роль подстраховщика Слава смог приспособить Виктора. Так что тренировки теперь шли и во время лётных смен, когда Мишин был занят на вышке.

Через три дня я уже мог переходить от табуретки к табуретке, лишь слегка касаясь страхующей руки. Ещё неделя ушла на то, чтобы развести опоры на всю длину троса. После этого Слава решил послать меня «в свободное плавание» от берёзы к берёзе. Первая попытка закончилась неудачно — я свалился на землю, не дойдя и до середины пути. Но дрожи в коленках уже не было и в помине. Наоборот, появился азарт! Теперь уже всё свободное время я проводил на «канате» с шестом в руке. Какое-то время сослуживцы ещё подшучивали надо мной, потом перестали обращать внимание — ну съехал человек с катушек, и пусть его. Через неделю я уже мог безошибочно проходить дистанцию по пять-шесть раз подряд, и Слава поднял трос до метра. Двигаться стало страшнее, но ошибок я больше не совершал. Через три дня высота выросла до полутора метров, потом — до двух, до трёх…

— Хорошо, — сказал Слава, когда я освоил этот последний уровень. — Теперь осталось только сыграть в Тарзана. Завтра воскресенье. Пойдём в лес. Здесь недалеко прямо за забором подходящий березняк начинается. И дыра есть под плитой, солдатики местные через неё в самоволки бегают. Будешь с дерева на дерево перебираться.

В лесу Слава загнал меня на уже привычную глазу пятиметровую высоту и велел перепрыгнуть на соседнюю берёзу.

— На земле подстилка из листьев толстая. Если на ноги упасть, даже переломов не будет! — обнадёжил он меня. — Смелее! И вниз пока не смотри, только вперёд!

Майор, как видно, понял, что от уговоров большого проку не будет; а может, просто решил дать ученику свободу действий. Он погладил на прощание шершавый ствол и отошёл в сторону. Тогда я принялся подбадривать себя сам:

— Ну, вот… — тихонько шептал я шуршащёй листьями берёзе. — Сейчас мы возьмём себя в руки! Да, есть ещё лёгкая дрожь в коленках… Но с подобным уровнем страха мы справлялись уже не раз! Перед каждым экзаменом, зачётом, коллоквиумом… Перед любой контрольной в школе мы легко его преодолевали! Вспомни, даже в детском саду ещё, когда читали стихи на утренниках… И то справлялись! Так что — вперёд, главное — не останавливаться… Ну же… Ну!..

Я чуть подсел, напружинив ноги… И прыгнул! Когда отталкивался ступнями от сука, сердце замерло от ужаса… И пока летел, до той самой секунды, что пальцы снова вцепились в ветки, перед глазами успела промелькнуть вся моя короткая жизнь. Но стоило только рукам ухватиться за ствол соседней берёзы, и весь страх, будто по волшебству, превратился в восторг! Тут же захотелось кричать, петь, смеяться… В этот миг я почувствовал себя цепкой и ловкой обезъяной, готовой прыгать и прыгать дальше: с ветки на ветку, с дерево на дерево… И так пока не кончится лес!

Перебирая руками и используя ноги, как замок захвата, я вскарабкался вверх по стволу и перепрыгнул на следующее дерево, потом ещё на одно. Я тряс руками ветки, смеялся и орал всякие глупости…

— Хватит, слезай! С гормонами всё прекрасно! Пропорция идеальная! Общее число, правда, чуть больше нормы, но тут уж… — развёл руками Слава. — Увы… Идём пауков искать!

Паутину с крестовиком средних размеров мы обнаружили всего через пару минут.

— Возьми его на руку, — сказал Слава. — Пусть по тебе проползёт. Ну, что чувствуешь?

Я осторожно коснулся тонкой липкой нити рядом с дремлющим пауком, подставил ему палец. Паук побежал по ладошке, стало щекотно. Затем он перепрыгнул на рукав, на соседнюю ветку и стал по паутинке спускаться вниз. Страха я не испытывал, хотя ещё месяц назад никакая сила не заставила бы меня взять паука на руки. А сейчас в момент соприкосновения с этим прекрасным созданием я испытал радость. Не такую сильную, как от прыжков по деревьям, но вполне ощутимую.

— Здорово! — ответил я. — Что делаем дальше?

— Двигаем домой. После обеда ещё раз то же самое, для закрепления эффекта. А чтобы была полная гарантия, ещё и в следующее воскресенье повторим. Если испытаешь тот же восторг во второй и в третий раз, значит любой страх теперь нипочём. Ты с ним справишься без усилий. Только потом не рискуй понапрасну! Храбрость — это одно, а дурость — совсем другое. Да и вообще… Не стоит становиться катехоламиновым наркоманом! Наслаждающихся адреналином хлюпиков все вокруг презирают… А что касается норадерналиновых берсёрков — так они, просто, долго не живут!

После обеда всё повторилось. И в следующее воскресенье — тоже. Всю обратную дорогу я бегал вприпрыжку вокруг идущего по тропинке Славы и никак не мог согнать с лица довольную улыбку. А майор с каждой минутой смотрел на меня всё задумчивее и становился мрачнее… По-моему, последние сто метров пути он уже бормотал себе под нос нечто неодобрительное и даже иногда матерное…

Потом ещё с неделю, если не больше, я замечал, как внимательно прислушивается Слава ко всем моим разговорам. Видно было, что майор заметно напрягается, стоит только мне чуть более вольно, чем раньше, пошутить в присутствии начальства… И как мрачнеет его лицо, когда возникает ситуация, хоть отдалённо похожая на попытку получить искусственный катехоламиновый допинг. Но затем Слава убедился, что превращение в «гормонального наркомана» мне не грозит и успокоился…

42

Сторожок в мозгу сработал в пятом часу утра. Ну, наконец-то! А то я уже изождался весь. Роль веревки с колокольчиками сыграли мысли о тяготах армейской службы. Если они появились, значит, мой долгожданный гость прибыл молча и начал осмотр с каталогов. Сейчас Обаламус убедится в целостности спецхрана и проявится. Я прикрыл глаза, но сон больше не шел. Да и чего там спать-то осталось? Полчаса, не больше.

«Эх, до воскресенья ещё два дня пахать… — крутилось в голове. — Три лётных смены, будь оно всё трижды проклято!»

— Ну, как ты здесь? — раздался изнутри участливый голос пришельца.

— Да, твоими межзвёздными молитвами… — буркнул я в ответ. — То есть, хреново! Болото тут. Трясина! Почище ещё, чем в романах Куприна! Попади сейчас в нашу армию Суворов, спился бы и сгнил в лейтенантах… Зря я, дурак, тебя послушал. Нефига здесь делать! Вот разве что… Погоди-ка, а ты можешь организовать командировку в Афган? Вдруг мне там, в действующей армии, больше понравится? Может здесь только в мирное время — помойка?!