Валентин Иванов - Возвращение Ибадуллы Страница 44

Но где же паранджа? Нужно вспомнить, куда она ее положила. Завтра будет некогда искать, ведь она встает с первым светом, в доме много дела, Садык такой требовательный. Нужно приготовить ему завтрак и выгладить рубашку и брюки, он каждый день надевает все свежее.

Не зажигая света, Амина тихонько рылась в вещах. Наконец ее руки нащупали жесткую волосяную сетку. Паранджа была роскошная, чачван обшит широкой полосой черного шелкового бархата, украшенного ярким узором. Так и полагается жене торгового человека.

Глава третья

НАХОДКИ

I

Истекал второй месяц настойчивого обследования пустыни. Маленький караван все дальше уходил от сухого русла исчезнувшей реки. Исследователей увлекали сохранившиеся признаки древнего канала. Из всех следов погибшей оросительной системы этот был яснее и глубже всех. Его обозначали сглаженные ветрами широкие валы, образованные вырытым грунтом и дальнейшими работами по очистке зарастающего илом дна. Ибадулла хорошо знал, как высоко поднимаются берега старых оросительных каналов.

Но Ефимову было мало простого предположения или одного взгляда. И у русского и у девушки Фатимы была своя мудрость: они считали, что каждое умозаключение должно основываться на опыте и на исследовании фактов, а не на отвлеченных суждениях.

Обливаясь потом, они пробили отвал узкой траншеей. В разрезе обнаружились слои многих отложений. Действительно, это был канал, действовавший многие столетия. Ефимов постарался сосчитать слои. Их было около сорока.

Не делая ответвлений, канал уходил вдаль. Где-то там вода некогда существовавшей реки давала жизнь людям. Где?

Во второй половине дня пришлось решать, итти ли дальше, чтобы продолжить обследование неожиданно возникшего объекта, или вернуться.

Горячий воздух трепетал, за горизонтом поднимались и опускались миражи. Порой светлая линия отрезала видение. Мираж поднимался и стоял призрачными образами холмов и деревьев. Под ними блестела вода.

Но воды там не было. Вода была в резиновых резервуарах на паланах — вьючных седлах ослов. Послушные животные с безразличным видом опустили уши, хотя вопрос о воде касался их не меньше, чем людей.

Земля, по которой никогда не ступала нога человека или ступала очень давно, что, в сущности, одно и тоже, с особенной силой тянет к себе; неизвестное обладает своей собственной силой притяжения.

Фатима убеждала итти дальше, ведь воды хватит на двое суток, а путь назад, к колодцам, будет легким и быстрым, без остановок для съемки. Воды хватит.

Ефимов как будто колебался. Он спросил:

— А что думает Ибадулла?

Руководитель разведочной группы часто обращался к Ибадулле в третьем лице. Между собой Ефимов и Фатима перешли на ты в первые же дни. Иначе было с Ибадуллой, хотя молчаливый, сдержанный спутник нисколько не стеснял их, они разговаривали при нем не таясь.

Русский оставался таким же, как в первые встречи. Он знал очень много интересных вещей, охотно рассказывал, и Ибадулла привык к его непосредственности. Все в Ефимове было просто и легко, как будто в жизни нет целого моря бедствий и страданий. Молодость, думал Ибадулла: как видно, его дни были такие же прямые, как те черты, что он проводил на бумаге, прикладывая к ней визирную линейку. А все же молодой русский был не таким простым… Как-то он чертил, а Ибадулла смотрел через его плечо. Ему показалось, что Ефимов ошибся, и он сказал:

— А эта линия должна итти не так.

Начальник исправил, а потом посмотрел на Ибадуллу:

— А вы знаете, что я подумал, когда первый раз увидел вас? Я думал, вот сильный человек, немало повидавший в жизни, живет он в наше время, а вид у него совсем такой, как тысячу лет назад. Что может быть внутри у такого человека? Не обижайтесь, я был под впечатлением аллакендских древностей, а у вас вид тогда, право же, был уж очень особенный, точно вы и вправду только что вышли из какого-нибудь тайника старой медресе, где вас заколдовал злой волшебник. Вот и сейчас я подумал, что древний инженер, распоряжавшийся строительством этих каналов, мог быть очень похож на вас. Что вы скажете, а?

— Может быть, — ответил Ибадулла.

— Тяжелая судьба была у тех инженеров. Они работали для других. Мы с вами работаем для себя. Попросту говоря, в этом-то и кроется разница между прошлым и настоящим. Не представляю себе, как я мог бы работать для частного хозяина? — говорил Ефимов, закрывая планшет и вытирая со лба пот, заливавший глаза. — Вероятно, это сквернейшая из скверных штука — работать для других, а?

II

Земля родины всегда слагалась из оазисов по долинам рек и из пустынь, разделявших оазисы. Она делилась на места, где было суждено течь воде, и на места, осужденные на бесплодие. Была судьба для человека и судьба для земли. Мудрость постигалась из древних книг, поэтому никогда не изменялась. Она говорила о том, как должен жить правоверный, чтобы войти в рай; там, в раю, очень много воды. Мудрость ислама не интересовалась земной водой…

Для кого трудились молодой русский Ефимов и узбечка Фатима? Ибадулла всегда знал, что хозяин нанимает людей для получения дохода от их труда. Знал, что Москва издали управляет землей родины, и для него название этого города звучало именем постороннего повелителя, распоряжающегося достоянием узбеков-мусульман.

У Фатимы — свое знание: земля принадлежит узбекскому народу, а Москва помогает, как брат. Фатима говорит о громадной стоимости машин, материалов и всего остального, что дает Москва. Сейчас Узбекистан получает от Москвы больше, чем дает взамен.

А Ефимов утверждает, что земля гибнет и превращается в пустыню от плохого управления государством, от невежества, небрежения; значит, правление Москвы ведет к уничтожению пустынь?..

— Так что же предложит нам глубоко задумавшийся Ибадулла? — сказал Ефимов. — Итти нам дальше или вернуться?

— Итти дальше, — ответил Ибадулла.

Он с первых дней заметил особенную систему Ефимова. Хотя молодой русский имел право приказывать, он всегда старался сделать так, точно все сами хотят одного и того же.

Ибадулле приходилось встречать таких людей. Они боялись судьбы, боялись вмешаться в ее таинственную ткань, опасались не угадать и поэтому-то и — уклонялись от решения. Они хотели остаться в стороне, чтобы не испытывать чувства ответственности при неудаче.

Но вскоре Ибадулла иначе понял смысл поведения Ефимова, и ему понравилась своеобразная тактика молодого начальника. Такому легче, приятнее повиноваться. Но кто же научил его этой тонкой мудрости управления людьми?