Плащ, кинжал и А.К.М (СИ) - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог" Страница 44

      Западная Европа загнивала в том году на своем обычном уровне. Чистые улицы, потоки разноцветных неимоверно шикарных, с нашей точки зрения, авто, сверкающие витрины магазинов, сотни наименований легких, средних и тяжелых спиртных напитков, веселые и безмятежные лица местного населения. Да-а-а-а... Правильно наше Ленинское ЦК организовало Железный занавес, а то ведь на неокрепшие умы это изобилие могло бы неадекватно подействовать, как, впрочем, и на окрепшие. Когда инструктор провинциального райкома КПСС, включенная в зарубежную тургруппу за преданность идеалам, попала во вражеский универсам и увидела местное изобилие, то она уже напряглась, ну, а в колбасном отделе у нее началась форменная истерика. Пожилую девушку срочно отправили в Союз, а сопровождающий группу атташе по культуре объяснил сбежавшемуся персоналу магазина, что данную реакцию у Фрау из России вызвала жалость к местному пролетариату, имевшему столь бедный ассортимент продуктов, в отличие от того, чем питаются жители родного ей поселка Задрюченск.

      А ситуация складывалась так, что у одного из местных жителей хранились некие документы, которые позарез были нужны, для строительства Социализма в одной из стран Ближнего так сказать Востока, и нужны были эти документы вчера. Но подробнее об этом, скажу ниже.

      Для выполнения задания группа была разделена так сказать на две подгруппы. Сначала появилась делегация Южноафриканских биологов, прибывших на международный конгресс. Они вели себя в магазинах гораздо спокойнее советских провинциальных функционерок, а их, несвойственный для Острова, загар не сильно бросался в глаза в столице Содружества. Местные службы, имеющие отношение и облеченные доверием, убедились, что пятерка буров не имеет никакого отношения к закупкам оружия, оптовым продажам крюгеррандов и поискам Атомных секретов, и к концу Конференции сняла с них наблюдение, а зря... Как только местные Бонды сняли колпак, великолепная пятерка приступила к выполнению основного задания и отнюдь не для SAS Боты. На самом деле их было семеро, но Барон и Аким действовали отдельно, осуществляя поддержку и отвлекающие маневры. Они числились при Советском павильоне Строительной выставки младшими демонстраторами и вели себя нарочито глупо и подозрительно. Во время первой рекогносцировки группы они прямо в рабочих комбинезонах отправились бродить по городу, но с таким подозрительным видом, что за ними увязалась половина местных Джеймс Бондов. Барон и Аким нагло зашли в садик возле какого-то частного владения и стали подозрительно там барражировать. Когда к ним подошел полисмен и поинтересовался о том, что джентльмены тут делают, Аким вместо того, что бы сказать, как было оговорено заранее - Guard of environment (Охрана окружающей среды), залюбовавшись на цветы, гордо произнес - Guard of gladioluses, Sir! (Охрана гладиолусов, сэр!), полисмен отдал честь и удалился почти строевым шагом, (почему Аким сказал именно так, вы поймете немного позже).

      Дальше было еще интересней... Согласно плану операции, на банкете у французов, даваемом по поводу Дня Бастилии, нужно было засветить одного латиноса, публично передав ему абсолютно бессмысленную шифровку и этим окончательно замутить местных альгвазилов и спровоцировать их на еще более пристальное внимание к Барону и Акиму. Но хотели как надо по Уставу, а получилось как всегда... На приеме у Французов Барон, активно не избегавший фуршета, пригласил на танец улыбнувшуюся ему девушку и с этой секунды они стали центром внимания всей публики. Аким в это время, выполняя все пункты плана, подошел к парагвайцу и, улыбаясь, как удав Каа бандерлогу, подарил латиносу маленькую шоколадку, в которой была заныкана никому не нужная, по большому счету, шифровка, оной вовсе и не являющейся. На бумажном прямоугольнике размером с визитку был напечатан один из перлов Акима. Аким получил задание сотворить нечто настолько глубокомысленно-идиотское, чтобы свести с ума не меньше дюжины криптографов. И Аким выдал:

      Собака охраняла гладиолус,

      И радостно собаке было жить.

      Есть в жизни цель, и это превосходно.

      Давайте с милым гладиолусом дружить.

      Латинос рассеянно принял презент, и, когда Аким отошел в сторону, пожал плечами и бросил шоколадку на поднос проходящего мимо официанта, да еще брезгливо посмотрел вслед Акиму.

      Самое смешное, что никто этих пертурбаций не заметил, все секьюрити и альгвазилы смотрели на танцующего Барона, и дело было вовсе не в его па и не в какой-то особенной элегантности и пластичности его партнерши, а в личности молодой Леди. Эта была какая-то из дальних родственниц Виндзоров, бывшая тут инкогнито и поэтому вызывавшая всеобщий интерес, и, в первую очередь, интерес служб имеющих отношение...

      Надо отметить, что Барон от злости на то, что ему не пришлось участвовать в основной части акции, неоднократно был замечен возле будки, где выдавался джин с тоником. После каждого танца он подводил туда свою даму, которая тоже охотно потребляла данный напиток. Финал был типично наш. Влюбленных разлучили общими силами сотрудники безопасности Альбиона и товарищи в штатском из Советского посольства. Послу в этот же вечер пришла пачка доносов о неприличном поведении гражданина СССР на международном мероприятии. Единственный посольский чин, который знал о реальной миссии Барона и Акима, на тот момент отсутствовал. Аким притворился собственным дублем и избежал репрессий. А Барона рано утром этапировали в Москву и, единственно, что хоть немного его утешало, с пересадкой в Парижском Орли. Так что финал операции прошел без него.

      Наблюдаемый 'объект' жил в собственном особняке на границе Кенсингтона и Белгравии, но у него была еще одно жилище в Уолтхамстоу, рядом с "Собачьим стадионом", до посещений которого он был большой охотник. Нужные нам бумаги были, наверняка, в Кенсингтоне.

      У "объекта" было хобби, некая смесь картографии и археологии, и именно этим он вызвал интерес нашего командования. Мы как раз начали помогать одной стране на жарком побережье и там, где началось строительство базы, обнаружились старинные катакомбы, которые хотелось использовать более функционально. Архивы со схемами данных пещер по ряду причин оказались в собственности "объекта". А по ряду других причин эта информация должна была срочно изъята и доставлена в известное, но не поименованное место. Итак, 'Объект' поехал на собачьи бега, прислуга частью получила выходной, а частью поехала с ним. Не растерявший коммунистических идеалов старый мастер коммунального андеграунда дал план коммуникаций этого квартала, и все пошло по накатанной колее. Викторианская канализация же была настолько чище обычной, насколько натертый паркет бывает чище проселочной дороги. Так что, никто даже ни в чем не испачкался. Расписание дежурных обходов у ребят было, проникнуть из коллектора в подвал нужного дома было элементарно, сигнализация в те времена ставилась исключительно на двери и окна, нужный кабинет и нужный шкаф нашли быстро, и нужные документы изъяли без проблем, но потери, тем не менее, были. В этом доме обитал огромный Шоколадный Британец, причем как выяснилось при контакте, с весьма странным характером. Когда Таракан выходил из кабинета хозяина дома, с грозного Викторианского шкафа-монстра скользнула массивная тень, и, молча, приземлилась на голову капитана. Генка потом говорил, что такой органичной смеси русского мата и британского кошачьего мява он не слышал никогда в жизни. Отряд стал отступать к подвальной лестнице, и пока ребята не захлопнули за собой дверь, верное животное беспрестанно их атаковало, пытаясь почему то каждый раз выцелить исключительно Таракана. Уже когда группа быстро продвигалась по тоннелю, Таракан переплюнул Брема, выдав новый термин по классу кошачьих - 'Кошка Баскервилей', что, учитывая его поцарапанное лицо, было весьма неосторожно... Ибо, когда об этой истории узнал через неделю Барон и увидел еще не зажившие шрамы от кошачьих когтей на лице капитана, он сочувственно похлопал его по плечу и сказал с совершенно серьезным видом: