Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль Страница 44

Вдруг послышался конский топот. В десяти шагах от себя я увидал семь всадников во главе с начальником Дартмурской тюрьмы. Начальник, кисло улыбаясь, произнес:

— Итак, полковник, мы все-таки увидались с вами.

Это была не особенно приятная для меня встреча. Но, тем не менее, я спокойно вынул из кармана письмо, подал его начальнику с любезным поклоном и сказал:

— Крайне печально, сэр, но мне пришлось задержать адресованную на ваше имя корреспонденцию.

Начальник дал знак тюремщикам, чтобы они меня арестовали, и стал читать письмо. Лицо его приняло странное выражение.

— По всей вероятности, это то самое письмо, которое было потеряно сэром Чарльзом Мередитом, — сказал он.

— Да, оно было в кармане его пальто.

— И вы носили его с собой два дня?

— Да, я получил это письмо третьего дня вечером.

— Вы не читали письма?

Я вежливо указал начальнику, что порядочные люди не должны задавать друг другу таких вопросов.

К моему удивлению, начальник тюрьмы разразился громким смехом. Хохотал он до слез.

— Слушайте, полковник, — произнес он, наконец, отирая слезы, — вы наделали понапрасну хлопот и себе и нам; позвольте вам прочитать письмо, которое вы носили с собой два дня.

И начальник тюрьмы прочитал мне следующее:

«По получении сего вам предписывается освободить полковника Этьена Жерара из Третьего гусарского полка, который обменен на полковника Мэзона из конной артиллерии, находившегося в плену в Вердене».

Прочтя это письмо, он снова рассмеялся. Засмеялись и тюремщики, и двое бойцов, вышедших из домика и слушавших чтение. Это всеобщее веселье заразительно подействовало и на меня, и, как подобает добродушному солдату, я прислонился к двери и стал тоже хохотать. Так кончились мои злоключения в английской тюрьме.

VII. СОСТЯЗАНИЕ С РАЗБОЙНИЧЬИМ МАРШАЛОМ МИЛЬФЛЕРОМ

Офицеры и солдаты не очень долюбливали Массену[7], потому что он был скряга, а в войсках любят только щедрых вождей. Но его искусство в военном деле и храбрость были всем известны. Одинаково трудно было заставить Массену расстаться и с его шкатулкой и с боевыми позициями.

Однажды Массена вызвал меня к себе. У Массены я всегда считался любимцем; ни одного офицера он не ставил так высоко, как меня. Хорошие генералы прежнего времени умели отличать достойных и воздавать должное хорошему воину.

Увидя меня, Массена улыбнулся.

— Добрый день, полковник Жерар.

— Добрый день, маршал.

— Ну, как поживает Третий гусарский полк?

— Третий гусарский полк, маршал, представляет собой, как и всегда, семь сотен несравненных солдат на семистах несравненных лошадях.

— А ваши раны зажили?

— Мои раны никогда не заживают, маршал.

— Почему?

— Потому что я всегда получаю новые.

Массена засмеялся, при чем все его лицо покрылось мелкими морщинами.

— Я не хотел посылать вас, полковник, в бой именно потому, что вы были ранены.

— Очень обидно.

— Ну, ну! не огорчайтесь. С тех пор, как англичане занимают эти проклятые позиции при Торрес-Ведрас, настоящего дела никто не имел. Вы немного потеряли, попав в Дартмурскую тюрьму. Теперь другое дело: вам придется поработать.

— Мы наступаем, значит?

— Нет, отступаем.

Я страшно огорчился. Как?! Стало-быть, мы уступаем этой собаке — Веллингтону, который не был тронут моими словами и отправил меня в свое туманное отечество? При одной этой мысли я готов был заплакать.

— Я вызвал вас, — продолжал Массена, — для того, чтобы поручить вам руководство очень важной и своеобразной экспедицией.

При этом маршал развернул большую карту.

— Вот это Сантарем, — произнес он, тыча пальцем в карту.

Я утвердительно кивнул головою.

— А вот здесь, в двадцати пяти милях к востоку, находится Альменхаль, известный своими виноградниками и громадным аббатством.

Я снова кивнул головой в знак согласия.

— Вы слышали что-нибудь о маршале Мильфлере? — спросил Массена.

— Я служил под начальством всех маршалов, но о таком никогда не слыхивал, — ответил я.

— О! «маршал Мильфлер» — это один англичанин, хорошо образованный. Держит он себя изысканно-вежливо. Поэтому-то ему и дали такое прозвище[8]. Я хочу, чтобы вы с'ездили к этому англичанину в Альменхаль.

— Слушаю, маршал.

— Вы должны повесить этого маршала