На взлёт! - Ольга Владимировна Голотвина Страница 44

Юный халфатиец усмехнулся:

– О нет! Мне и моему старшему брату отец заказал браслеты у мастера, известного хитроумными замочками и застежками. Попробуй надеть браслет!

Украшение наотрез отказывалось держаться на руке Бенца. Концы не сходились вместе, на них не было застежки.

Сайхат показал, на какие завитушки узора надо нажимать, чтобы из концов браслета выскользнули штырьки и, сцепившись, образовали застежку.

Халфатиец поклонился названому брату, вернулся в шлюпку и кивком дал леташу команду на взлет.

Шлюпка вновь скользнула над водой и ушла в сторону горизонта, уже затлевшегося рассветными лучами.

Бенц, помрачнев, надел браслет на левую руку.

Он пробрался в город за своей девушкой – а вместо этого помог украсть чужую. Сайхат нашел свое счастье, а Дик возвращается на борт «Миранды» с пустыми руками.

Ах, Кэти... как ты могла...

Рассветный лес, подступавший к побережью, сейчас словно дразнил парня: вот по этому песку сейчас бы могли идти они с Кэти, вот этих птиц слушали бы, вот этой опушкой любовались бы...

Еще недавно Бенц чувствовал душевный подъем от удачного побега. Славно получилось! И сам ноги из города унес, и Сайхату с Хасинтой помог!

А сейчас одиночество навалилось на грудь, мешая дышать, мир вокруг окрасился в черный цвет.

– Зато я свободен, – сказал Дик вслух.

Да, он был свободен. Не надо было решать, как устроить будущее – свое и русой большеглазой девочки. Не надо было заботиться о двоих. Жизнь покатилась легко и беспощадно, как сорвавшийся с горы камень – эй, не стой никто на пути!

Но какой же горькой была эта свобода!

«Эх, рому бы сейчас хватануть... – тоскливо подумал Дик. – Чтобы в груди так не болело... чтобы забыть...»

И всю дорогу до Крабовой бухты он слышал, как в ушах стучала кровь злым, жестким звуком: «Кэти! Кэти! Кэти!»

* * *

Двое моряков, люди Кривого Диого, заканчивали перегрузку бочонков в трюм юркой, с небольшой осадкой фелуки. Сам Кривой Джо стоял на берегу и беседовал с Райсулом.

– Дать знать, когда караван соберется возвращаться в Халфат? Я-то могу, но зачем это твоему капитану? Уж не вздумал ли он напрямую торговать с халфатийцами, вырвать у меня кусок изо рта?

– Ай, зачем плохие слова говоришь? Какая торговля? Ты в нашем трюме был, наш груз целиком забрал!

– Груз-то я видел, а вот на капитана взглянуть не удалось.

– Капитан не девушка, чего на него глядеть? По делам отлучился, тебе же сказали!

– Сказать-то сказали... я вот могу сказать, что я спандийский принц! А вдруг вы взбунтовались, капитана порешили, а теперь замыслили ограбить караван? А мне с этими халфатийцами еще работать!

– Зачем такое говоришь? Как порешили, почему порешили?.. Ай, смотри! Вот же он, капитан, по берегу идет!

К ним действительно приближался Бенц, но в каком виде! По мрачной физиономии можно было подумать, что команда действительно взбунтовалась, но не добила капитана – и теперь он грядет для беспощадной мести.

Райсул радостно сунулся было с приветствием, но капитан проигнорировал его и отрывисто обратился к Кривому Диого:

– Вино перегрузили?

– Заканчиваем, сударь.

– Один бочонок оставьте на палубе. Я за него заплачу.

10

...Бенц!

Ступайте в свою каюту и хорошенько проспитесь!

(И. Бродский)

Экипаж, находившийся на грани бунта, собрался в грузовом трюме на тайный совет.

– Вот нашел время нажраться! – зло сказала Мара. – Караван вот-вот уйдет!

– А может, оно и к лучшему? – осторожно спросил Отец. – Упустим караван, не отправится капитан в Халфат, понемногу забудет про эту дурацкую историю...

– Почему «дурацкую»? – взвился Райсул. – Не пойдет капитан, я один пойду! Я сам найду эту бабу! Узнаю, почему меня из грифоньего патруля выгнали!

– А ну, цыц! – подал голос боцман. – У тебя договор с капитаном, ты без спросу не можешь уйти с корабля!

– К демонам договор! Все равно уйду!

– И капитан все равно уйдет! – горячо добавил юнга. – И без каравана уйдет, раз обещал!

– Цыц, я сказал! Мало нам капитанских истерик!.. И ты, малец, разболтался... Лита, что он сейчас делает?

Девушка, сидевшая ближе всех к лестнице, поднялась по ступенькам, выглянула на палубу, поспешно подалась назад – и захлопнула крышку.

– Он на палубе. Кидает нож в дверь каюты.

– Попадает? – заинтересовался Отец.

– Отсюда не видно.

– Вот зараза! – прорычал боцман. – Я надеялся, он проспится и в ум придет. А он очнулся – и снова пополз вино лопать.

– И без закуски, – тихо добавил юнга.

– Он все время поминает Кэти, – вздохнула Лита.

Боцман витиевато высказал то, что думает о бабах вообще и о Кэти в частности.

Мара, не отреагировав на оскорбление всего женского рода, спросила озабоченно:

– Может, если поест, в ум придет? Он же на пустое брюхо хлещет винище.

– Я носил ему еду, – пискнул юнга. – Он кинул в меня табуреткой. Промазал.

– Наш капитан – и промазал? – изумился Райсул. – Ай, что вино с человеком делает!

Филин, до сих пор молча сидевший в углу трюма и почти ничего не понимавший в человеческой беседе, все же решил высказаться:

– Капитану плохо от вина? Может быть, не давать ему пить вино?

Все обернулись к илву. Тот засмущался от общего внимания.

– Да как же ему не дашь... – начала было Мара.

Но боцман перебил ее:

– Леташи, илв говорит дело. Видал я пьянчуг, что по несколько дней в запое валялись, а потом из него выходили – и ничего. Но наш-то не такой. Наш молодой и непривычный. Совсем у него мозги в узел завяжутся – что будем делать? Еще пойдет нас убивать... или подпалит «Миранду»...

– Я утром послушала, что он там мямлит, – неохотно сообщила Мара. – Он про наших лескатов говорил. Мол, надо выпустить тварюшек на свободу. Кэти, мол, его бросила, так пусть уж все его бросают...

– Плохо! – хмыкнул Отец. – Если и впрямь в море выпустит, нам