Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов Страница 45

На их счастье, волки как раз решили сменить тактику. В полном составе передислоцировались, обошли загон с тыла, где начали грызть и расшатывать колья ограды, пытаясь попасть внутрь. А поскольку волки не бобры, их челюсти справлялись с деревом плохо и попытка заняла прилично времени.

Тем самым волки пампы продемонстрировали, что звери они крайне глупые, способные потягаться тупизной с иными шотландскими лордами. Пока горел костер и звучали выстрелы, звери лезли на рожон, одни гибли, другие снова лезли. Едва закончились заряды и топливо — самое время ворваться в загон и начать трапезу — волки отправились ломать зубы о твердое дерево, тупицы.

Как бы то ни было, осажденные получили отсрочку, и Талькав придумал отчаянный план: один должен пожертвовать собой, ускакать и увести волков подальше от загона. Есть даже шанс уцелеть, если лошадь в слепой ночной скачке не сломает и не подвернет ногу. Растолковав всё это Гленарвану на языке жестов, Талькав прибавил (на языке жестов) что поскачет он, только его кобылица Таука годится для рискованной затеи.

Гленарвана одолел бес самопожертвования и вожжа попала под хвост: он спорил, он вырывал поводья у Талькава, он доказывал, что поехать и погибнуть непременно надо ему. Индеец возражал, они долго препирались на повышенных тонах (вернее, на экспрессивных жестах), а хищники тем временем делали свое дело и ограда начала им поддаваться.

Роберт понял: если ничего не предпринять, точку в споре двух упрямцев поставят волчьи зубы, — сам вскочил на Тауку и дал ей шпоры. Кобыла понеслась стрелой. Волки прекратили терзать ограду и всей гурьбой ринулись следом.

Конечно же, без истерики Гленарвана дело не обошлось. Лорд страдал, падал на землю, ломал в отчаянии руки, не находил себе места, порывался ринуться в ночную пампу, искать там и спасать Роберта. Талькав и диарея как-то сумели его отговорить.

Дальнейшее хорошо известно: наступил рассвет, Талькав и Гленарван отправились на поиски (галопом! да лучше бы нас нахер волки сожрали, тоскливо думали лошади). Вскоре обнаружили отряд Паганеля, с которым успел воссоединиться Роберт.

Объятия, слезы радости, всеобщее ликование, слегка лишь омрачаемое кишечными проблемами Гленарвана и Гранта-младшего. Никогда, никогда не пейте сырую речную воду, особенно в чужих краях!

Глава 14

А мы пойдем на север

или

Как мсье Верн занимался пропагандой и агитацией

Запасшись водой, экспедиция Гленарвана выбралась из гиблых мест и добралась наконец до кочевий Кальфукуры, находившихся чуть южнее тридцать седьмой параллели в районе аргентино-патагонской границы.

Вот только никто там не кочевал. Индейцев из пампы как ветром выдуло. Лишь изредка показывались небольшие группы индейцев-разведчиков, издалека присматривались к отряду, — и тут же уезжали. Поговорить с ними не удавалось. И ни с кем не удавалось.

Знали Талькав и Паганель, направляя экспедицию сюда, что вождя нет на привычных кочевьях? Надо полагать, знали. Иначе не стали бы совать головы в пасть ко льву. Кальфукура к бледнолицым относился неприязненно, вел с ними перманентную многолетнюю войну, убивал, захватывал в плен. При этом чужой опознавательный знак для него ничто, плюнуть и растереть. Когда за спиной несколько тысяч до зубов вооруженных воинов, можно не интересоваться, кто из местных «больших людей», из каудильо, пообещал вписаться за Гленарвана (вернее, за Паганеля). Попробуйте, впишитесь против Кальфукуры. Многие пробовали, и где они сейчас?

Гленарван всех этих раскладов не знал, и недоумевал: как и у кого теперь узнать, где Кальфукура и его пленник Грант? Гленарван затосковал, не понимая, что делать.

Как всегда, когда экспедиция оказывалась в тупике, на помощь пришел Паганель. Посовещался по-испански с Талькавом и объяснил: индейцы куда-то откочевали, искать вслепую их в бескрайней пампе дело бессмысленное. Поедем-ка, друзья, на север, в форт Индепенденсиа, сиречь форт Независимости. Уж форт-то никуда не откочует, там все узнаем и о Кальфукуре, и о Гранте.

Лорд немедленно воспрял духом: точно, мы пойдем на север! Даешь форт Независимости!

Путь был не близкий, около шестидесяти миль. Форт находился не в Патагонии — на территории провинции Буэнос-Айрес, самой большой и самой густонаселенной из аргентинских провинций, но в приграничье, до столицы от него было еще двадцать дней пути. Паганеля интересовал не столько сам форт, сколько находившийся рядом с ним город Тандил (или Тандиль, переводят по-разному). Расположенный несколько в стороне городок Гардей интересовал тоже. Там были центры компактного проживания франко-аргентинцев и, заодно, итало-аргентинцев.

Сейчас считается, что около шести миллионов аргентинцев имеют французские корни. В 1864 году цифры были скромнее — в провинции Буэнос-Айрес проживало около 30 тыс. выходцев из Франции. Почти половина из них (14 тысяч) жила в столице провинции, она же столица страны, — в городе Буэнос-Айрес, чаще называемом Байрес. Остальные в основном сконцентрировались даже не столько в самом Тандиле, сколько в его окрестностях, где владели фермами и скотоводческими ранчо.

В других провинциях страны франко-аргентинцы тоже встречались, но в значительно меньшем числе. В Сан-Хосе, например, находился один из самых крупных поселков, там компактно обитали 380 семей, на порядок меньше, чем в Тандиле и Байресе.

Как обстоят дела с диаспорой в Байресе, в Париже наверняка хорошо знали от местной французской резидентуры. Тандил — иное дело, родина давненько не вспоминала о своих блудных сыновьях. Сейчас, когда французская армия находилась относительно неподалеку, в Мексике, и назревала большая война, позже названная Великой Парагвайской, — вспомнила. Но местные агенты, вроде патагонца Талькава, попросту не могли предоставить информацию надлежащего уровня о том, что происходит во франко-аргентинском анклаве.

Вот, собственно, все причины, побудившие Паганеля внушить мысль «А мы пойдем на север!» простоватому лорду Гленарвану.

В путешествии отряда к форту Независимости два момента интересны с точки зрения нашего расследования.

Во-первых, после пересечения патагонско-аргентинской границы (условной, никем не охраняемой) путешественники ехали все более и более населенными местами. Им поначалу попадались скотоводческие хозяйства:

«Гуще всего деревья окаймляли