Виктор Авдеев - Ленька Охнарь Страница 46

Влезая на подножку всех вагонов по очереди, огольцы толкали двери, но надежды их не оправдались. Тогда они по буферу стали забираться на площадку сцепления, пытаясь зайти оттуда. Мерзлое железо обжигало руки, беспризорники совсем закоченели, зато здесь им повезло: то ли кондукторы забыли запереть одну дверь, то ли ее открыл кто из ранее проходивших ребят, имеющих ключ, только она поддалась, отодвинулась, и все трое попали в вагон.

Они очутились словно в раю. Внутри было сухо, тепло, пахло табаком, людским потом, замасленным деревом. Прислушались: ни звука. Значит, вагон пустой. Живо забравшись на верхние, багажные полки одного купе, мальчишки легли. Здесь было и теплее и безопаснее, чем внизу: если войдет кто из железнодорожников, не сразу увидит.

— Поспать бы, пока не выгнали, — кротко сказал Нилка Пономарь и, надсадно кашляя, вытянул ноги в дамских ботах, найденных на городской свалке.

Однако вскоре подошла еще компания таких же любителей бесплатных квартир. Вновь прибывшие шумно рассыпались по купе, закурили: розово затеплились огоньки. У одного беспризорника нашлась свечка. Ее зажгли, стасовали засаленные, разбухшие от грязи карты, начали играть в «буру». К ним пристроился и Охнарь. Когда огарок погас, Киря Косой стал было рассказывать сказку, но в дальнем углу вагона кто-то запел; многие знали слова этой песни и нестройно, вразброд, подхватили:

Позабыт, позаброшен,С молодых юных лет,Я остался сиротою,Счастья-доли мне нет.

Стихла возня на полках, прекратилось откашливание; теперь пел весь вагон.

Часто-часто приходилосьПод открытым небом спатьИ хлеб черствый с водоюРаз в сутки хлебать.

Мало есть на свете песен, которые бы так верно, с такой беспощадной правдой отражали горькую жизнь маленьких бездомников. Печальная, надрывная мелодия брала за душу каждого из присутствующих.

Вот умру я, умру я,Похоронят меня,И никто не узнает,Где могилка моя.

Под низким закопченным потолком давно замолкли отголоски песни, а огольцы молчали, словно задумались о своей нерадостной судьбе.

Заснули поздно.

Разбудил Леньку толчок в бок.

— Ша, Охнарь, — шептал Косой, — ктой-то по майдану[12] шарит. Слышишь?

Бродячая жизнь научила Охнаря спать чутко. Он сонливо моргнул раз, другой, подавил зевок и уже настороженно поднял голову. Действительно, от тамбура несло холодом — дверь, видимо, была открыта, — внизу слышалось движение, чьи-то шаги, неясный говор. Вдруг вспыхнул голубой лучик света, забродил по стенке вагона, по потолку.

— Вот они! — раздался обрадованный мужской голос.

— Шухер! — срываясь с верхней полки, крикнул оголец в соседнем купе. — Облава!

Косой сдавленно прошипел:

— Смывайся!

Он торопливо стал будить третьего кореша. Охнарь проворно скользнул сверху, нащупал ногами нижнюю полку. За ним, кашляя, мешком, прямо в проход, на пол, свалился Нилка Пономарь, стали прыгать и остальные ребята.

Зашевелились ночлежники и в других купе.

Все надеялись выскочить через вторую свободную дверь на железнодорожные пути и, пользуясь ночной теменью, скрыться. Охнарь бежал вторым от головы, сразу вслед за огольцом в старом буденновском шлеме. В последнее время среди беспризорников ходили панические слухи о том, что городская милиция, облоно, активисты-общественники устраивают «охоты» на бездомников, сгоняют их в ночлежки, а жизнь там почти как в тюрьме: кормят впроголодь, никуда не выпускают, бьют, а тех, у кого есть «задки», отправляют в колонию для малолетних преступников.

Не успел Охнарь сделать и трех шагов, как открылась вторая дверь, блеснул язычок свечки, и, закрывая рукой ее колеблющийся огонек, навстречу вошло трое взрослых. Лица их, озаренные неверным огоньком, выступили неясно, гигантские пугливые тени побежали по вагону. Не разобрать было, кто это: милиция, железнодорожники? По ногам потянул студеный, зимний сквознячок, запахло снегом.

— Окружили! — крикнул оголец в буденновском шлеме и шарахнулся назад.

Испуганно, в нерешительности остановился и Ленька. Спросонок он все еще не совсем ясно соображал, что произошло, и, охваченный стадным чувством, загнанно озирался.

— Куда это вы, ребятки? — приветливо спросил ласковый девичий голос. — Уж не бежать ли собрались?

С полок соскочило еще несколько беспризорников. Поняв, что их окружили и путь к бегству отрезан, они сбились в середине вагона. Теперь Ленька разглядел этих трех взрослых. Впереди стояла девушка в коротеньком, выше колен, полупальто с меховым воротником, в мужской меховой шапке. Колеблющийся огонек свечки вырывал из тьмы то ее румяные щеки, то брови с тающими снежинками, то руку в зеленой варежке. Рядом с девушкой на полголовы возвышался безусый парень в теплой куртке, яловых сапогах с заснеженными носками. Из-за его плеча виднелось красное милицейское кепи.

Следовавший за Ленькой малыш, повязанный крест-накрест платком, тихонько полез под лавку, надеясь остаться незамеченным. Милиционер нагнулся, успел поймать его за ноги.

— Чего хапаешь? Уйди, паразит! — по-заячьи заверещал малыш.

К милиционеру бросилась девушка в меховой шапке, схватила его за руку:

— Зачем так грубо? Забыли инструкцию?

Беспризорник понятливо зыркнул взглядом по своей защитнице и вдруг плаксиво захныкал:

— Да-а. Обормо-от. Инструкции не знаешь? Хапает!

— Зря вы на меня, — смущенно стал оправдываться перед девушкой милиционер. — Я ведь не больно. Просто вижу — он под лавку, будто суслик в нору… понятное дело, выволок. Не оставлять же.

— Осторожнее надо.

— Вы их не знаете. Они еще покажут себя.

Огольцов в вагоне оказалось семнадцать человек.

Смотрели они исподлобья, жались в темень, друг к другу. Никто толком не знал, за что их забрали, куда поведут. Подозревали, что это облава, а там кто его знает. Вдруг ищут каких-нибудь воров и сгребли их по простому подозрению? Но уж если попадешь в отделение Милиции, там всегда найдут причины, чтобы задержать: мало ли у каждого за плечами нераскрытого мелкого воровства?

Охнарь шепотом условился с корешами: как выведут — разбегаться в разные стороны, а потом встретиться на вокзальной площади у продовольственных ларьков.

Словно разгадав этот заговор, румяная девушка в меховой шапке громко и ласково обратилась к мальчишкам: