Валентин Иванов - Возвращение Ибадуллы Страница 46

– Так, значит, больше не будет воды? – спросил Ибадулла.

– Почему? Будет! – возразил Ефимов. Указывая на плиту с жестокой надписью, он с увлечением продолжал: – Злобный и темный невежда написал, что бог отнял воду. Мы сильнее его бога, мы сумеем достать воду!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Солнце неподвижно висело в небе и томило природу сухим белым жаром. Все живое пряталось, одни муравьи не страдали от зноя. Не таясь в своих глубоких норках, они вереницами тянулись по собственным большим дорогам, заботливо торопясь туда и обратно с целями, которые не так просто разгадать и самому терпеливому наблюдателю.

На твердом поле аэродрома было много муравьев, они не мешали самолетам, а сами привыкли мириться со случайным разрушением своих подземных гнезд. Им почему-то нравилось жить на аэродроме, и на нем было больше муравьев, чем в полупустыне, окружающей летное поле.

На раскаленной солнцем поверхности земли повсюду возникали и неторопливо перемещались приземистые смерчи. Цепляясь подножием за кустик травы, живой столб останавливался и рассыпался горсточкой пыли. Ветра не было. Длинный конус, указывающий пилотам направление движения воздуха, вяло обвис на высоком столбе, почти доставая концом матерчатого мешка до трубы радиорупора.

В белом доме помещалась контора аэродрома, там же были и зал для пассажиров и буфет. В большом шкафу с толстой створкой двери делали мороз с помощью электричества и хранили вещи, драгоценные в пустыне, – бутылки с холодным пивом и вкусной шипучей водой. Каждый мог получить, сколько хотел…

Ибадулла вышел на террасу, открытую на летное поле, постоял немного и отправился посмотреть поближе на самолеты, выстроившиеся неподалеку коротким рядом.

Ибадулла не рассказывал своим спутникам о схватке с коброй и сам не вспоминал о ней, событие казалось ему простым, естественным… Он защищал товарищей и себя, Ефимов наверняка поступил бы так же. Но что-то изменилось после знаменательного дня находки мраморной плиты. Ибадулла больше не чувствовал себя случайным попутчиком, о котором забудут через месяц. Ефимов и Фатима – друзья, и он – их друг.

После находки плиты изыскатели провели еще три дня на съемке русла бывшей реки и вышли к предгорному колхозу. Оттуда за одни сутки колхозная автомашина доставила их на железнодорожную станцию – исходный пункт маршрута.

Ефимов решил, что находка погибшего города и открытие тайны исчезновения реки должны отразиться на дальнейшем плане изыскательских работ в этом районе пустыни. Сейчас изыскатели собирались лететь на самолете к большому начальнику, распоряжающемуся всеми работами.

Население станции – десяток семей – обступило разведчиков. Люди, для которых воду привозили в вагонах-цистернах за двести километров, хотели знать со всей точностью, как и когда наполнится иссякшее русло. Они тосковали по прекрасному виду текущей воды, по ранним цветам урюка на еще голых от листьев ветках, по тени сада…

Ибадулла молча дивился, как много и как хорошо знали эти люди о делах своей страны и о многом другом. Ибадулле казалось поразительной их глубокая уверенность в том, что власть пустыни скоро кончится.

– Да, да, – повторяли затерянные в бесплодной степи железнодорожники, – если уж решили уничтожить пустыни, значит, их не будет. Ведь об этом мечтает народ! Придет время – люди будут удивляться и спрашивать: что это такое, пустыня?

Арабский язык был непонятен народу, и Ибадулла дважды переводил запись жестоких фраз, высеченных на мраморной плите. Люди слушали его и негодовали:

– Все настоящая правда! Не водой, а нашей кровью поливали землю эмиры и беки. А муллы, эти когти на пальцах эмиров, твердили, что так и нужно поступать для славы бога ислама. Они держали народ за горло. А когда случалась беда, они кричали: этого хочет бог!

– Они и сейчас хотят того же, – сказал бригадир ремонтных рабочих. – Болтают о своем исламе, а мечтают о наживе. Слабоумные, они хотели бы вернуть эмира, как будто можно собрать растасканные шакалами кости дохлого верблюда и нарастить на них новое мясо. А что они делают за границей? – И он рассказал о происках американцев на Востоке, об их союзе с муллами, о подготовке диверсантов, о строительстве авиационных баз для будущей войны с Советским Союзом…

Ибадулла был потрясен. Он нашел минуту и спросил этого удивительного человека:

– Брат, откуда ты так хорошо все знаешь, разве ты был там?

Железнодорожник не мог догадаться о причине вопроса и ответил со всей простотой:

– Там я не был, но какая же тут тайна? Это знают все… Читай газеты.

Железнодорожники рассказали отставшим от новостей изыскателям, что американцы продолжают вести войну в Корее, пытаются подло уничтожить мирный корейский народ, распространяя бациллы страшных болезней.

Ни одним движением не выдал Ибадулла того, что он первый раз в жизни поднимается в воздух.

Самолет был маленький, всего для четырех пассажиров. Ибадулла не сумел уловить мгновение, когда машина оторвалась от земли, но в воздухе он испытал неприятную минуту. Он слышал, что самолеты держатся только своим движением, а этот остановился. Сейчас упадет.

Ибадулла посмотрел на Фатиму. Девушка сидела совершенно спокойно и глядела вниз. Наверное, все благополучно…

Вскоре Ибадулла понял свою ошибку – самолет двигался, но из-за большой высоты движение его было почти незаметно. Внизу проплыл кишлак с открытыми дворами, точно дома без крыш; в степи рассыпались неподвижные цветные точки. «Большая отара овец», – догадался Ибадулла.

Арыки в оазисе были точно такие же, какими рисовал их Ефимов на листах съемки, – узкие, как черточки карандаша. За последним обсаженным высокими тополями арыком началась пустыня – земля, для которой еще не хватало воды.

Ефимов потянул Ибадуллу за рукав и сказал что-то непонятное из-за шума мотора. Ефимов указывал рукой, и Ибадулла перегнулся в его сторону. Внизу было несколько человек, трое стояли кучкой, а один – в стороне. Ибадулле трудно было понять, что делают там, внизу. Ефимов крикнул почти в ухо:

– Такая же разведочная группа, как и мы!

Глаза Ибадуллы точно открылись. Конечно, вон один держит рейку… Ефимов передал Ибадулле бинокль. Вдали нашлись еще люди. На этот раз Ибадулла сразу понял слова своего руководителя:

– Здесь топчутся сотни нашего брата – изыскателей.

Истина. Со всех сторон коммунисты, комсомольцы, русские, узбеки, туркмены, казахи шли в наступление на пустыню…

А теперь внизу были видны решетчатые башенки. Около них работали. Ибадулле не нужно было спрашивать, он понимал. И он думал о своем бывшем друге Шейх-Аталык-Ходже и о других учителях ислама, вспоминал их речи, полные ненависти именно к этим людям, думал о несчастном народе, мыслями которого они хотели владеть. И как часто народ верит им, не замечая их злобы и жадности, не сознавая своего угнетения!