Татьяна Зингер - Нечего бояться Страница 48

Справа - узенькая тропка. Десять минут по ней... На среднем среди трех домов - черное перекрестье. То здание было высоким и окончательно нежилым, как и стоящие вблизи. На нижних этажах стекла выбиты, на верхних -- выгоревшие рамы и черные от огня внешние стены. Я помялась около выломанной входной двери, но все-таки шагнула внутрь. Пожар уничтожил всё, сожрал побелку, облизал потолок.

Коридоры пахли плесенью и рвотой. Я обошла этажи, но так и не нашла хоть кого-то живого. Запахи сливались с приторностью пыли и резкостью гари, мусора, нечистот. Стучала во все двери, прислушивалась. Звала, кричала, но без толку.

Спустилась обратно. Неужели мужчина обманул?..

Оказывается, в полу был спрятан люк. Совершенно незаметная под грязью и копотью жестяная крышка -- эвакуационный подвал на случай, кажется, ядерной войны. Я нашла её случайно, когда наступила ботинком на выпирающую ручку. Подергала. Крышка не поддалась. Я, подумав, трижды постучала, не особо надеясь на везение.

То ли мне почудилось, то ли послышались шаги. Ощущая себя ненормальной, проговорила скороговоркой:

-- Я своя! У меня есть алая лента.

Скрипнули механизмы, и люк поднялся вместе с налипшими на него помоями, открывая полутемный подвал.

Я, было обрадовавшаяся негаданной удаче, ступила на железную ступеньку и тут же пожалела об опрометчивом поступке. Кто-то рывком схватил меня за шиворот и, заведя руки за спину как преступнице, потащил по слабо освещенному ходу. Я рыпалась и пробовала в чем-то убеждать, да бесполезно. Ноги еле поспевали за быстрой ходьбой подталкивающего в лопатки человека. Его горячее дыхание опаляло затылок.

Последний, особенно резкий толчок, и я безвольно упала на каменный пол, выставив ладони. Содранная кожа заныла. Шапка отлетела в сторону, наползший на глаза платок спал с головы, открывая обзор. В метре от меня кто-то стоял; я уставилась на нечищеные старые башмаки большого размера, на серые штанины.

-- Кто ты?! -- прогремело сверху прокуренным голосом.

Я боялась поднять глаза и предпочла общаться с ногами. Ответила четко, словно до сих пор жила в лагере и отчитывалась перед наблюдателем:

-- Ларка А.

-- Похвальная исполнительность, -- гоготнули "ноги", -- но мне плевать, как тебя зовут.

Дружные насмешки раздались по сторонам. Меня окружали мужчины...

-- Кто ты такая? -- властно повторил тот, что застыл передо мной.

Думаю, опять говорить имя со значением было бы в высшей степени глупо. Но что тогда? "Я медик, но мне захотелось попробовать конны, вот и пришла к вам"? Ага, и предложить вакцину; враждебно настроенные люди непременно смягчатся от столь "щедрого" дара. Я невольно задрожала. Вдруг это не Освобождение, а что-то иное, где таких, как я, не щадят. В лучшем случае меня изобьют до полусмерти. Худший не решалась даже представить.

Неожиданно человек наклонился и, потянув за косу, заставил поднять лицо. Я посмотрела на него и поняла, что он смутно знаком. Немолодой, морщинистый. Темноволосый с нитями седины. А правая бровь перечерчена белым шрамом. Где же мы встречались?..

-- Когда я приказываю, мне отвечают, глядя в глаза, -- рыкнул он, отпуская волосы.

Кивнула.

-- Я -- медик седьмого участка.

-- Уже лучше, -- мужчина со шрамом усмехнулся. -- Говорить честно ты уже научилась. И с какой целью в нашу скромную штаб-квартирку пожаловал достопочтимый медик? Парни, поклонитесь её медицинскому благородию.

Я оглянулась, понимая, куда вляпалась. "Парней" стояло шестеро, одинаково суровых, мрачных и массивных. Их хохот разнесся по тому маленькому помещению, куда меня привели. Посреди него, кстати, высился стол, окруженный стульями. Слева - старенький монитор, на стене - допотопный динамик. Ни единого лишнего предмета, даже стены не окрашены.

-- Я пришла сюда за... -- голос сорвался, -- за конной.

Они смеялись так оглушительно, что хотелось зажать уши руками и раскачиваться из стороны в сторону.

-- Отсыпьте ей пакетик и пусть валит подальше, -- милостиво разрешил мужчина со шрамом, но я догадалась, что это ирония, а не приказ. -- И зачем же тебе конна, котеночек? Тебя разве не учили в Единстве, что запретные вещества потому и запретные, что таким сладеньким куколкам их нельзя трогать.

Он провел по щеке ногтем указательного пальца. Я попыталась отстраниться, но мужчина вновь намотал волосы на кулак, не позволяя сдвинуться. Стало противно: и от прикосновения, и от того липкого ужаса, который растекался по позвоночнику. А ещё пришло абсолютно нелепое осознание, что люди, связанные с Освобождением, любят ласковые обращения. Тот человек на улице звал меня малышкой, этот -- котеночком. Да вот спокойствия ласка не обещает, наоборот -- словно прекрасный цветок, внутри которого таится яд.

-- Она нужна мне для лекарства, -- сказала твердо, стиснув зубы.

Во взгляде мужчины появилась легкая заинтересованность.

-- Продолжай.

-- Нечего продолжать. Без неё я не сумею опробовать кое-какие наработки. Вот и всё.

-- Опробовать она не сумеет, -- заржали с левого бока.

-- Тс! -- осадил мужчина со шрамом. -- Но мой некультурный друг, смеющий перебивать милую юную девочку, в чем-то прав. Ты понимаешь, что кое-какие наработки -- это далеко не причина? Более того, котеночек, -- кажется, ему нравилось слово, он выделял его особой, добродушной окраской, -- кто напел тебе, будто у нас что-то есть? Мы, видишь ли, сидим в подвале и зелень не выращиваем.

От страха почти выворачивало наизнанку. А низкие потолки и серо-черные стены нагнетали волнение, которое перерастало в панику. Я делала долгие вдохи и выдохи, но чувствовала, что задыхаюсь.

-- Мне так сказали.

Ника бы я не выдала ни за что на свете.

-- Проверенный источник? -- понимающе уточнил мужчина со шрамом.

И вдруг я вспомнила его. Точно! Именно он спас меня от испуганной толпы. Выбил дверь ногой, втолкнул в здание и приказал не высовываться. Я немного осмелела, и кивок получился размашистый.

-- А зачем тебе лекарство, котеночек? -- продолжал глумиться говорящий. -- Выслужиться перед Единством?

-- Возможно, вы не оповещены, -- я почувствовала, как зазвенел воздух в помещении, -- но я действительно намерена помочь горожанам. И я пыталась помогать: пока поставляли медикаменты. Теперь у меня остался последний шанс -- конна.

Горько было осознавать, что эти правильные и четкие слова -- наглая ложь. А я всего-то хочу избавиться от давящего ощущения в груди и, накурившись травы, уйти от проблем реальности.

-- Мне известны и иные причины, котеночек. Ты не спасешь друга, -- с толикой печали хмыкнул мужчина. -- Понимаешь, иногда, кроме нашего желания, существует еще и предопределенность. С язвами по телу выход один -- ждать смерти. Оставь его и радуйся жизни.