Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) Страница 5

— Пошли…

…Трава доходила до колен. Сразу стало жарко-жарко, я стащил куртку и обвязал её вокруг пояса. Захотелось пить, но мы ещё в походах научились правилу — о воде не говорят просто так. Но думать было можно, и я с неудовольствием решил, что без ёмкостей нам будет плохо — каждый раз искать воду, когда она нужна, дело сложное. Гораздо сложнее, чем многим кажется в наших местах.

Мы добрались до первого из гранитных камней. Он отбрасывал холодную тень, острую и чёткую, почти не колебавшуюся на траве. Я уже прошёл мимо, но Танюшка задержалась.

— Смотри, Олег, — и она указала на плоскую грань камня, чуть скошенную внутрь.

Я подошёл и чуть наклонился. На этой грани, влажной, холодной и скользкой, были глубоко и неровно выбиты белёсые буквы. Их края давно сгладились, словно строчки оплыли от огня, но читались хорошо.

Friends!

We don't know, who are you.

Spring near the last stown.

Go on the west.

40 miles from her.

Good luck!

Я понял только несколько слов: «Друзья… мы… вы… камень… идти на… 40 миль…» Но Танюшка уверенно перевела:

— «Друзья! Мы не знаем, кто вы. Родник около следующего камня. Идите на запад. Сорок миль отсюда. Удачи!» Олег, — она выпрямилась, — тут есть люди.

— Или были, — хмуро заметил я. — Надпись-то старая. И почему английская?

— Не знаю, — вздохнула Танюшка. — Но всё-таки… Сорок миль — это сколько?

— Километров семьдесят, семьдесят пять, — перевёл я. — Два… нет, три дня. Вообще-то нам по дороге, можно идти туда. Пойдём?

Теперь уже Танюшка начала осторожничать.

— А что там, в сорока милях? — подозрительно спросила она. Я просто пожал плечами, немного раздражаясь — было жарко и хотелось пить:

— Не знаю, но мы всё равно идём туда. Или нет?

— Идём, — вроде бы решилась она. И неожиданно предложила: — А может, я покричу? Э-э-э-эй!!! — завопила она, подпрыгнув.

Я фыркнул и засмеялся. Танюшка обиженно свела брови, но потом толкнула меня в плечо и тоже хихикнула:

— Ладно тебе… Пошли попьём.

Куда веселей мы зашагали к «следующему» камню. Танька вообще никогда не была болтливой, но сейчас её понесло, и она бесконечно говорила, выдвигая версии о том, что нас ждёт в указанной точке. Доминировало убеждение, что там — путь домой.

Я, если честно, надеялся на то же. Но предпочитал не говорить об этом вслух.

Десять стрел на десяти ветрах,Лук, сплетённый из ветвей и трав, —Он придёт издалека,Меч дождя в его руках.Белый волк ведёт его сквозь лес,Белый гриф следит за ним с небес,С ним придёт единорог,Он чудесней всех чудес.Десять стрел на десяти ветрах,Лук, сплетённый из ветвей и трав, —Он придёт издалека,Он чудесней всех чудес,Он войдёт на твой порог,Меч дождя в его руках.

Мы добрались до леса вновь минут через сорок. Воду — а родник выбивался из-под камня упругой струёй в песчаный кратер у основания глыбы — набрать было не во что, а жаль. Она оказалась ледяной и очень вкусной.

Снова захотелось есть, и с каждой минутой голод нарастал.

— Олег, — сказала Танюшка, когда мы уселись передохнуть под деревьями на опушке и разулись, чтобы дать отдохнуть ногам и хоть немного просушить носки, — без еды мы не дойдём.

Сказано это было серьёзно и без малейшей паники. Я ещё раз подумал, что она совершенно необычная девчонка. Но счёл нужным одёрнуть спутницу:

— Дойдём. Туда — дойдём даже без еды, хотя будет трудно. Но лучше, конечно, поискать еду по дороге, какую-никакую.

Мы замолчали, и я понял, что засыпаем. Вроде и прошли не очень много… Наверное, за прошедшее время растренировались.

— Олег, — сонно сказала Таня, — давай поспим немного.

— Давай, — охотно согласился я, сползая в лежачее положение и устраиваясь удобнее. Помедлил и предложил нерешительно: — Тань, если хочешь — можешь… ну, меня использовать вместо подушки.

— Ага, Олег, спасибо, — она перекатилась ближе и как-то очень естественно устроилась на моём плече. Я помедлил и приобнял её рукой, на которую она улеглась.

Приятно было — непередаваемо. Руки Танюшка спрятала под мышки, а носом — наверное, уже сама не понимая, что делает — уткнулась мне в шею. И тепло задышала.

Короче, мне тут же расхотелось спать. Я обмер с открытыми глазами. Нет, ни о чём таком я не думал. Я просто переживал почти физическое счастье.

Ради этого стоило оказаться в лесах другого пространства. Честное слово. Хотя конечно — я понимал, что Танюшка уже спала, когда прислонилась ко мне.

И всё-таки это было счастье…

…Проснулся я от того, что перестал чувствовать руку — она превратилась в резиновый жгут. Танюшка во сне сползла ко мне под бок и лежала на животе, затруднённо дыша — она упёрлась лицом в мою куртку.

Проснулся я и ото сна, если так можно выразиться. Сон был ещё тот — из тех, что не пересказывают. Я бросил быстрый взгляд вниз и подумал — хорошо, что Танюшка спит, потому что даже сквозь плавки и брюки всё было отчётливо видно. В смысле — у меня.

Я переложил онемевшую руку другой и сел. Слегка воровато посмотрел на Таню. Мы проспали больше двух часов. И мне срочно надо было отойти.

Вообще-то я не занимался этим с тех пор, как подружился с Танюшкой. Или убеждал себя, что подружился, а на самом деле это было больше, чем дружба? Сейчас об этом думать не хотелось, а хотелось отойти за кустики.

Я и отошел. Поспешно и тихо, пока сон ещё не выветрился из памяти.

За ближайшими деревьями начался кустарник, окаймлявший поросший камышами берег. Спустив штаны и плавки, я встал на колени почти у самого берега. Вообще-то с тех пор как больше двух лет назад один из старшеклассников показал мне, как заниматься онанизмом, я как правило предпочитал делать это лёжа…

Я пригнул голову к груди и закрыл глаза, пытаясь не упустить фрагменты сна, вспыхивавшие в памяти.

— Та-а-ань… — стоном-вздохом вырвалось у меня в последний момент. Непроизвольно — я не мог остановить этого стона, как не мог остановить происходившего в тот момент.

Как всегда после этого, мне сделалось стыдно. Поднявшись, я сделал несколько шагов к камышам, чтобы уже просто сходить в сортир. Посвистывая, поднял голову к вершинам деревьев; потом, уже натягивая штаны, вновь рассеянно окинул взглядом камыши…

И увидел скелет.

Нельзя сказать, что я испугался или растерялся, хотя в реальной жизни скелетов не видел — даже как пособий на уроках, у нас были схемы. Но и не скажу, что я не ощутил вообще ничего. Странно — словно время вокруг стало тягучим-тягучим, а все предметы наоборот — очень чёткими.