Николай Борисов - Зеленые яблоки Страница 5

— Простите, ваша милость, — взвизгнул он, — я хотел только открыть вам дверцу, ваша милость!

Голубые глаза м-ра Строма смело пронзили его.

— Ладно, ладно, старик! — сказал он другим тоном. — Вот получите!..

Он швырнул на панель серебряную монету, — кажется полкроны, и бродяга, совершенно ошеломленный, бросился ее поднимать.

Стром все время следил за ним, затем подошел к экипажу и широко раскрыл дверцу.

— Угодно вам войти, м-р Бертон? — сказал он, и, когда я поднялся в кэб, он обернулся к кучеру и крикнул ему: — В ресторан «Милан»!

Когда мы отъезжали, я заметил бледное лицо бродяги, по-видимому, нашедшего свою монету: стоя в тени, он не спускал с нас глаз.

Стром понял, что его волнение было мной замечено, и натянуто засмеялся.

— Не люблю таких субъектов, — сказал он, — это, конечно, глупо, их следует только жалеть. Но я не выношу, когда они подходят ко мне.

Его слова были просты и естественны, но нисколько меня не убедили. Мне доводилось видеть людей, застигнутых большой опасностью, и я не мог ошибиться в симптомах.

Впрочем, я воздержался от всяких объяснений, решив, что будет тактичнее переменить тему разговора.

— Боюсь, что мой туалет не подходит для «Милана», — сказал я. — Не знаю, удобно ли это?

Он пожал плечами.

— Мы возьмем отдельный кабинет — так будет гораздо приятнее.

Экипаж повернул на Стрэнд. Выглянув из окна, Стром дал кучеру некоторые указания. Свернув вправо и не доезжая до ярко освещенного подъезда известного ресторана, кучер остановился перед боковым незаметным входом.

Уплатив кучеру, он провел меня в большую залу, где вежливый, очень почтительный метрдотель вышел нам навстречу.

— Пожалуйста, отдельный кабинет и что-нибудь легкое к ужину, — сказал Стром.

— Слушаю, сэр, слушаю, — ответил тот. — Не угодно ли пожаловать сюда?

Он провел нас через длинный, блестяще освещенный коридор и, остановившись перед последней дверью налево, открыл ее.

Мы очутились в маленькой, но роскошно меблированной комнате, в которой стоял стол, накрытый для ужина, дивно убранный цветами.

Стром просмотрел меню и заказал пару блюд, название которых мне было неизвестно, а затем прибавил:

— Принесите бутылку «Гейдсика 98 года» и немного старого бренди.

Человек поклонился и, выдвинув стулья, бесшумно покинул комнату. Я не мог понять, заметил ли он наше поразительное сходство или нет. Во всяком случае, он не показал вида.

— Я всегда думал, что хороший лакей — самое замечательное произведение природы!

— Да, — сказал Стром, садясь за стол, — … а следовательно, и самое презренное.

— Это определение кажется мне несправедливым.

Стром посмотрел мне прямо в глаза.

— Можете ли вы не презирать человека, который ради легкого заработка превращает себя в машину для рабского исполнения чужих прихотей? Вора я гораздо больше уважаю, чем хорошего лакея.

Я засмеялся.

— Вы, пожалуй, правы! Во всяком случае, если бы мне предстоял выбор, я бы скорее согласился стать вором.

— Кто вы? — спросил неожиданно Стром и прибавил:- Я ставлю вам этот вопрос не из пустого любопытства.

— Я был далек от этой мысли, — возразил я любезно. — Потому-то я и не решаюсь ответить вам сразу.

Он улыбнулся, устремив на меня любопытный, смущающий взгляд.

— Будем откровенны, — сказал он вдруг. — Кажется, вы имеете возможность оказать мне значительную услугу, м-р Бертон.

— В самом деле? — отозвался я, закуривая папироску.

— С другой стороны, — продолжал он, — весьма вероятно, что и я вам мог бы пригодиться.

— Это вполне возможно.

Он облокотился на стол. Я заметил, что руки у него мускулистые и загорелые, руки человека, привыкшего к тяжелому физическому труду.

— Но я должен о вас знать несколько больше, — сказал он. — Кто вы? Откуда вы? Чего вы добиваетесь в жизни?

В этот момент открылась дверь, и вошел лакей. Он принес ужин. Пока он расставлял блюда и наливал вино, восхитительное вино, кстати сказать, Стром легко и остроумно говорил о разных незначительных предметах. Я отвечал наугад, в том же небрежном тоне. Мой ум был целиком занят тем таинственным намеком, который он мне бросил. Мне хотелось знать, какого рода услугу могу я ему оказать. Что она связана с нашим поразительным сходством, в этом я был убежден. Но дальше этого я не мог идти в своих догадках. Наша встреча на набережной, его приглашение к ужину и смущающая мысль о том, что он преследует какую-то, мне неизвестную, цель, — все это было так внезапно и странно, что мне казалось, будто я попал в арабскую сказку на современный лад.

Однако не было никакой беды в том, чтобы ознакомить его с моим невинным прошлым и затруднительным настоящим. Инстинктивно я чувствовал, что предложения мистера Строма окажутся весьма занятными. А потому, как только вышел лакей, я снова наполнил свой стакан и, глядя с улыбкой на собеседника, начал рассказывать ему о себе.

— Начну с того, что мне тридцать четыре года.

Он посмотрел на меня внимательно.

— Вы кажетесь лет на пять старше.

— Да, — заметил я, — если бы вы пятнадцать лет пошатались по Южной Америке, вы тоже не показались бы моложе.

Некоторое удивление промелькнуло у него на лице.

Он сухо засмеялся.

Последовало краткое молчание. Стром встал со стула, пересек комнату и запер дверь на ключ. Я следил за ним с любопытством. Он снова сел к столу и закурил.

— Мистер Бертон, — сказал он, — во сколько вы оцениваете вашу жизнь? Я хочу сказать, за какую сумму согласны вы рискнуть ею.

Он сказал это таким деловитым и спокойным тоном, что я не мог удержаться от улыбки.

— Не знаю. Если бы я знал, что она имеет некоторую ценность, я пустил бы ее с публичного торга.

Он перегнулся через стол и в упор посмотрел на меня.

— Если вы сделаете то, чего я хочу, я вам заплачу десять тысяч фунтов.

Глава IV

«…Пью за потерявших самих себя!..»

(В. Бридже)

Я достаточно привык к неожиданностям, но это предложение было похоже на чудо. У меня на минуту захватило дыхание. Я откинулся На спинку стула и смотрел на своего двойника с подлинным восхищением.

— Вы ставите дело на широкую ногу, мистер Стром! А платите вы наличными?

Вместо ответа он сунул руку во внутренний карман и вытащил оттуда кожаный портфель. Вынув из него несколько банковых билетов, он положил их на стол.

— Здесь две тысячи фунтов, — сказал он спокойно. — Если вы принимаете мое предложение, я выпишу вам чек на остальные деньги.