Майн Рид - Призрак у ворот Страница 5

Пока он говорил, всадник въехал в рощу, которая, состоя из вечнозеленой растительности, сразу скрыла его из виду. Однако не это вызвало удивленное восклицание моего спутника: из группы деревьев что-то поднималось — по-видимому, клуб дыма. Почти сразу вслед за этим показался второй дымок, а немного погодя — и третий; все три находились на некотором удалении друг от друга. Я счел бы это выстрелами, но не слышал никаких звуков. Тем не менее я, как и проводник, знал, что на такой высоте — несколько тысяч футов над уровнем моря — в разреженной атмосфере выстрел на таком расстоянии не слышен.

Пока мы рассуждали об этом странном явлении — синеватом дымке, который цеплялся за вершины деревьев — теперь я был уверен, что это дым от выстрелов, — что-то черное показалось из рощи и полетело по травянистой равнине, как ворон по ветру. Посмотрев в бинокль, я увидел, что это не птица, а лошадь, оседланная, с волочащимся поводом; но на спине у нее не было всадника!

Гринлиф, зрение которого было гораздо острее, разглядел это невооруженным глазом:

— Это были выстрелы, капитан, и один из них уложил Наварро. Бедняга! Мне его жаль. Но кто, во имя старого Ника note 3 , мог это сделать? Я сказал бы — индейцы, но это на них не похоже. Конечно, некоторые из них пользуются огнестрельным оружием, особенно липанос; должно быть, это они. Кто еще?

У меня были свои подозрения относительно «кто еще»; но, как и раньше, я сохранил их при себе.

По-прежнему в бинокль я стал смотреть на рощу со всех сторон. Она покрывала лишь небольшой участок равнины, всего два или три акра; и никто не смог бы незаметно из нее выйти.

— Что ж, капитан, — продолжал мой проводник, — если там краснокожие, нам нужно позаботиться о своих скальпах. Чем быстрее мы погасим костер, тем лучше. Зря мы его разожгли!

Я вздрогнул, услышав эти слова: они имели смысл; торопливо отложив бинокль, принялся помогать Гринлифу гасить огонь. Воды у нас не было, но, к счастью, прутья еще не занялись, и жителю равнин тяжелыми кожаными сапогами скоро удалось затоптать искры, и даже тоненькой струйки дыма больше не поднималось над нашим костром.

Удовлетворенные сделанным, мы вернулись к краю утеса и снова стали смотреть на лесистый «остров», как назвал его Гринлиф.

Я опять внимательно осмотрел рощу в бинокль, но никакой перемены не увидел: все казалось, как всегда; на просторах равнины больше не видно было черной лошади без всадника. Может, она ускакала назад в рощу? Или скрылась за скалистыми выступами на севере, через которые, подобно нам, прискакала сюда.

— Ха! А это что? — закричал Гринлиф, который невооруженным глазом, казалось, видел лучше, чем я в бинокль.

— Что?

— Смотрите туда, капитан!

Я посмотрел и успел заметить, как с южной стороны рощи выехал на черной лошади всадник в алой накидке! Он скакал быстрым галопом, как будто его задержали и он торопился наверстать время. Конечно, это был дон Гиберто, направляющийся в Сан Джеронимо.

Мы со смехом снова разожгли костер; Гринлиф посмеивался над собственным страхом перед индейцами; мы оба испытывали облегчение, увидя, что молодой Наварро жив. Теперь объяснились выстрелы и другие обстоятельства, которые показались нам странными. Мой проводник знал, что дон Гиберто достаточно американизирован, чтобы иметь с собой револьвер кольт; въехав в рощу, он вспугнул какое-то животное — может быть, пуму или ягуара — и трижды в него выстрелил. Третьим выстрелом, наверно, убил. Но, спешиваясь, забыл привязать лошадь; она испугалась и поскакала назад; потом передумала и вернулась к хозяину, пока мы гасили свой костер.

Таково было правдоподобное объяснение, данное проводником; мне оставалось только согласиться с ним. Как иначе объяснить это странное происшествие?

Мы поужинали и легли спать, больше не думая о случившемся. Нам теперь хотелось как можно раньше уехать с Зачарованной горы и вернуться в «Las Cruces» к началу праздника. Дон Дионисио обещал познакомить меня с некоторыми cosumbres de Mexico (мексиканскими обычаями).

Глава V. ГАЛОП РАДИ ЖИЗНИ

С первыми лучами рассвета мы были на ногах, оседлали лошадей к уже собирались садиться верхом, когда Гринлиф, посмотрев на юг, заставил меня еще раз вздрогнуть своим неожиданным восклицанием. Теперь это было не просто «Ха!», а несколько фраз, коряво-комичных и слегка богохульных, тем не менее с серьезным содержанием.

— Господь и ножницы! Смотрите туда! На этот раз индейцы — верно, как выстрел!

На южном краю равнины виднелось облако пыли, а под ним цепочка черных точек; только привычный взгляд проводника смог узнать в них всадников. Посмотрев в бинокль, я понял, что они скачут очень быстро, а к тому же заметил и то, чего не разглядел проводник: перед этим стремительным строем, намного опередив его, скачет одинокий всадник в алом.

Теперь Гринлиф тоже увидел его и воскликнул:

— Клянусь Господом, дон Гиберто! И его преследует отряд краснокожих!

Так и есть. Я ничего не ответил, но с бешено бьющимся сердцем продолжал следить за погоней.

Когда мы увидели его впервые, всадника отделяли от преследователей по крайней мере полторы лиги, и Гринлиф подбадривающе воскликнул:

— Не бойтесь за него, капитан: ему не угрожает ни малейшей опасности! Лошадь уберется с равнины раньше, чем индейцы доскачут до середины. Вот увидите.

Но я не увидел этого. Напротив, увидел, что преследователи не отстают, а догоняют. Постепенно, но довольно заметно разделяющие их четыре мили превратились в три. Проводник тоже заметил этот все сокращающийся интервал и сказал:

— Очень странно! Ничего не понимаю. Черная лошадь, должно быть, ранена: уж очень тяжело она идет.

Пока он говорил это, преследуемый всадник приблизился к роще — он явно хотел до нее добраться.

Но что это ему даст? Если надеется спрятаться, это не поможет и нанять минут. Толпа преследователей сразу прочешет всю рощу. Тогда зачем он к ней едет?

— Может быть, — предположил Гринлиф, — его лошадь хочет пить, и он думает, что потом она поскачет быстрее. Возможно. Все-таки что-то случилось с лошадью.

Преследуемый добрался до рощи; преследователи — теперь я ясно видел, что это индейцы, — еще находились в трех милях за ним. Скакали они не быстро; очевидно, лошади устали после долгой скачки; и тем не менее расстояние сокращалось. Всадник, добравшись до рощи, исчез в ней.

Долго ли он там пробудет? Мы напряженно ждали, когда он покажется снова. Прошло пять минут — достаточно, чтобы лошади вволю напиться; шесть… семь… по-прежнему ни следа… а черная когорта все ближе и ближе. Неужели он отыскал убежище среди деревьев, собираясь дорого продать свою жизнь? Или в отчаянии решил умереть? А может, лошадь, напившись, упала замертво?