Левантевски, шприц! - Радомира Берсень Страница 5

— Ты чего? — Полюбопытствовал зубастый парень. — Ноги отлежала, что ли? Помочь тебе?

— Не, не надо, — Лиза притопнула правой, левой ногой, затем выпрямила спину, — наверное это та самая ортостатическая хренька, перележала просто. Вызов, говоришь?

— Вызов, вызов, — энергично закивал парень, подрагивающей рукой держась за дверь, будто готовясь стартануть сразу в полную скорость, — идем?

— Вызов — это хорошо, пойдем его отработаем, — решительно заявила доктор, направляясь к двери и усилием воли пытаясь вызвать из памяти имя этого паренька, — прости, друже, я похоже отлежала не только ноги. Напомни, как тебя зовут?

Тот покосился на нее с легким потрясением во взгляде.

— Леванте́вски, — вежливо сказал он, — я твой фельдшер, помнишь?

— Ааа … ага, ага, прости, голова просто не тем забита, — попыталась оправдаться Лиза, размашисто шагая по коридору.

— С тобой точно все в порядке? — С подозрением спросил ее фельдшер, как-то странно глядя на ноги напарницы. — Вообще-то мы уже полтора года вместе работаем.

— Да в порядке, в порядке! Подумаешь — малипусенькая амнезийка приключилась, с кем не бывает! — Легкомысленно отмахнулась она, сбегая по ступенькам и прислушиваясь к своим ощущениям. Ноги как будто стали короче. И вообще ощущения от тела здорово изменились. Лизе мнилось, что она словно бы стала ниже ростом, тоньше и легче. Однако выскочив на улицу, она моментально забыла о своем странном состоянии.

— Ух ты ж, япона макака! — Выдохнула доктор, снова покачнувшись, и вцепилась в стену. Нет, однозначно та странная девица из бомжатника что-то с ней сделала. Как видно, накачала какой-нибудь дрянью. И вот теперь Елизавета Пална, «доктор Всё», лежит там, бедненькая, на полу, и пускает томные слюни пополам с галлюцинациями.

— Это … что? — Выдохнула она, глядя на высокую матовую коробочку, под которой ворочалось что-то вязкое, живое, темно-фиолетовое с серебристой искрой. Коробочка была ослепляюще белой и опоясана пронзительно-оранжевыми полосами — три горизонтальных линии вдоль бока.

— Как это что? Наша карета! — Ошеломленно сказал Левантевски, покачал головой и двинулся в сторону странной коробчонки. Приглядевшись, Лиза поняла, что у нее нет ничего напоминающего кабину водителя. Машинальным жестом она нащупала у себя пульс, затем пару раз хлопнула себя по щекам.

— Ну ты где там? — С досадою спросил ее помощник, стоя на складных ступеньках. — Опоздаем — шеф нам головы оторвет, а что останется в мазь разотрет и в баночку закрутит.

— Да, да, иду, бегу, — пробормотала Лиза и шаткой походкой направилась к коробке-карете. Внутри было на удивление чисто, аккуратно и залито все до последнего уголочка ослепительно-белым светом, будто в операционной. Вдоль стен стояли две скамеечки с ремнями, а между ними — белая кушеточка. Но больше всего Лизу потрясли стены их транспортного средства, которые уходили в необозримую высь, явно за пределами крыши. Что за парадокс? На стенах были развешаны различные чемоданчики и странного вида предметы. Сильнее всего ее добили лесенки, по которым можно было вскарабкаться по стене, чтобы достать самое высоко расположенное оборудование.

— Ахренеть как песню спеть, — пробормотала она себе под нос и коротко глянула на деловито пристегивающегося фельдшера.

— Чего сидишь? Пристегивайся! — Велел он. — Сейчас Арч как рванет — мало не покажется.

Будто подтверждая его слова, раздался странный низкий звук, Лиза плюхнулась на скамью и судорожно схватилась за непонятные ремни. Машина-коробка вдруг принялась гудеть, наливаясь звуком, который становился все сильнее, а затем рванула с места с такой скоростью, что Лизу швырнуло на кушетку.

— Держись! — Крикнул Левантевски и что есть силы прижал ее, чтобы она не полетела дальше. Несмотря на чудовищную скорость, машину не трясло и было довольно тихо, не считая негромкого гула.

— Эээ … как там тебя, дружище … а что у нас по вызову? — Лиза изо всех сил пыталась держаться как ни в чем не бывало. Подумаешь, машина «Скорой помощи», похожая на Тардис — и не такое видали. Подумаешь … хотя, если подумаешь — то мозг начинает кипеть и взрываться словно попкорн на сковородке. Так что лучше не думать. Не думать и работать — вот лучший способ не сойти с ума. — Так что там по вызову? На что мы едем?

Продолжая удерживать Лизу одной рукой, Левантевски ловко развернул прямо в воздухе почти невидимый розоватый экран, по которому побежали буквы. Это просто новые технологии, мрачно подумала Лиза, распластанная по кушетке как лягушка, приготовленная для препарирования, три дэ или сенсорные нано-технологии или три дэ сенсорные нано …

— Ребенок, человек, чистая форма, шесть полных лет, сыпь и непонятное поведение, — зачитал фельдшер. Лиза прищурилась на экран, однако не смогла распознать ни одной буквы. Плохо дело. Это либо инсульт, либо Альцгеймер, либо нужно принять красную таблетку и проснуться.

— Что значит — чистая форма? — Спросила она, оттолкнув руку и умудрившись выравнять спину. Помощник покачал головой, но ничего не ответил. Внезапно машина резко остановилась, моргнул свет и над головой резко запиликало.

— Отсчет пошел! — Завопил фельдшер, суетливыми движениями отстегнулся, одновременно хватая какой-то чемоданчик, и махом выскочил на улицу. Лиза потерла виски и обреченно поняла: какие бы всеобъемлющие галлюцинации ее не накрыли, придется все равно идти и работать. Впрочем, вводная информация вроде не предвещает каких-то особых ужасов — просто ребеночка обсыпало, поди покусал кто или аллергию словил.

Ужасов действительно не было. Зато были шикарные странности: ребенок, пухлый ноющий мальчонка, был обильно обсыпан ярко-голубыми пузырьками, каждый величиной чуть ли не с вишню.

— Эт-то у нас что? — Деловито спросила Лиза, оглядываясь с мыслью присесть. — Так, так, таааак … не надо плакать, мальчик, ты отлично выглядишь. По крайней мере, я еще не встречала такой веселенькой сыпи. Мда.

Левантевски ненавязчиво махнул чемоданчиком, но Лиза, взглянув на него, поняла, что не сможет открыть эту странную штуку. Поэтому подтянула обеими руками хнычущего пухлика и поставила перед собой.

— Леван … эээ … найди мне перчатки и антисептик, пожалуйста, — попросила она, понимая, что забыла имя собственного фельдшера. Это уже совершенно никуда не годится. Но тот и глазом не моргнул, тут же выдав ей два пузырька. Мама мальчика безмолвно торчала у двери, сцепив руки на груди и пожирая всех присутствующих скорбным взглядом. Ладно, хорошо хоть она пожирает нас молча, подумалось врачу. Лиза покрутила пузырьки и выразительно взглянула на фельдшера.

— Что? — Засуетился он. — Помочь?

— А