Василий Викторов - Приключения 1989 Страница 50

— Ты прав, Франческо, — согласился Горанин. — Ведь по подобной схеме кто-то пытается действовать и сейчас: цепь террористических актов, а затем появление фальшивки о связях «бригадистов» с коммунистами. И всё это накануне выборов! Да, почерк явно один и тот же.

— И принадлежит он, я думаю, «тихим американцам» из известного тебе управления грязных дел, — добавил Мазини. — Между прочим, если ты помнишь, Моро в предсмертном послании писал, что за тем, что происходит с ним, скрывается, возможно, американское или западногерманское влияние.

— К сожалению, у нас нет весомых доказательств, что в деле с Чезаро Росси замешано ЦРУ, — пожал плечами Горанин.

В этот момент пронзительно и как-то неожиданно зазвонил телефон. Мазини взглянул на часы.

— Думаю, доказательства скоро появятся…

Ричене молча встал с массивного стула и, тяжело ступая, подошел к аппарату. Выслушав то, что ему сказали, он повернулся к своим гостям и сдержанно произнес:

— Они проехали бензоколонку. Через пять минут будут здесь.

Новенький «пежо», забрызганный до стекол дорожной грязью, лихо подкатил к мельнице и, эффектно развернувшись, затормозил у входа. Дверцы распахнулись одновременно, и из машины вылезли пять человек. Горанин, смотревший на эту сцену сквозь жалюзи окна второго этажа, сразу узнал Антонио Рицо — щегольской светлый плащ, шелковое кашне, модная прическа с «благородной» сединой на висках. Редактор «Вечерних новостей», как всегда, старательно молодился, был подчеркнуто свеж и энергичен, и только мешки под глазами да глубокие морщины, избороздившие его породистое лицо, выдавали истинный возраст.

Оглянувшись вокруг и никого не увидев около мельницы, Рицо сказал своим спутникам:

— Ребята, вы пока тут покрутитесь, можете щелкнуть пару раз, а я пойду на разведку.

Редактор направился к дверям, а журналисты рассыпались по двору. Их Горанин тоже узнал — это были репортеры и фотокорреспонденты известных правых изданий.

— Мог бы и коммунистов пригласить, — недовольно заметил Игорь. — Тем более что дело непосредственно касается их партии.

— Что? — усмехнулся Мазини. — Ты шутишь! Он же не выносит коммунистов, хотя и тщательно маскирует это крепкими рукопожатиями, обаятельными улыбками и любезными словами.

— Ладно! — мотнул головой Горанин. — Иди встречай эту «акулу пера и шакала ротационных машин».

В этот момент дверь распахнулась и в комнату с улыбкой, обнажившей ряд безукоризненных зубов, стремительно вошел Рицо. Ещё с порога он раскинул руки, будто собираясь обнять ближайших родственников, однако, подойдя к Горанину и Мазини, ограничился рукопожатиями, причем с Игорем — весьма прохладным.

— Рад видеть вас в добром здравии, — объявил редактор.

— Я тоже рад, что ты в хорошей форме, — сказал Мазини с едва заметной иронией.

— Ну, когда приступим к делу? — поинтересовался Рицо, доставая из кармана массивный золотой портсигар. — Ребята внизу уже сгорают от нетерпения и давно приготовили фотоаппараты и диктофоны.

— Скоро, — ответил Мазини, а затем, взглянув в окно, спросил:

— Послушай, Антонио, кого это ты приволок на хвосте?

— Что ты имеешь в виду? — озадаченно проговорил тот.

— А ты взгляни вон туда, — Мазини указал в направлении двора.

Рицо с оскорбленным видом приблизился к окну.

По дороге, ведущей к мельнице, крадучись, подъезжал черный «мерседес». Он миновал ограду, сложенную из массивных камней, и затормозил под сенью раскидистого дуба. Некоторое время из машины никто не выходил. Затем дверцы распахнулись, и из темного салона не торопясь вылезли четверо мужчин. Трое из них — один в длинном пальто и черных очках, другой — в кожаной куртке и джинсах, третий — толстяк с распухшими губами — пошли в сторону мельницы. Четвертый — свирепого вида бородач — остался около «мерседеса».

Приехавшие раньше журналисты собрались вместе и принялись что-то оживленно обсуждать, поглядывая в сторону вновь прибывших.

Рицо, чувствуя себя в роли потревоженного хозяина, вышел на веранду.

— Что происходит? — строго спросил он. — Кто вас сюда звал?

Люди продолжали молча приближаться, невозмутимо разглядывая разгневанного редактора.

— Кто вы такие, наконец! — Голос Рицо сорвался на фальцет.

— Я вам скажу, кто это, — произнес Горанин, который тоже вышел на веранду и стоял неподалеку от редактора. — Это члены «красных бригад» во главе с небезызвестным Клаудио Понти, пожелавшие, по всей видимости, присутствовать на пресс-конференции советского журналиста.

Игорь понимал, что ведет себя рискованно, но он рассчитал в случае опасности вовремя спрятаться за надежное укрытие.

Нижняя челюсть Рицо от изумления отвисла, в глазах промелькнуло недоверие, вскоре сменившееся испугом. Взглянув на него, Горанин понял, что Рицо и сам не знал, чем обернется для него эта поездка. Видимо, по его следу пустили террористов без предупреждения.

Чтобы не струсил и не отказался ехать в последний момент, догадался журналист. И подумал о том, что редактору тоже грозит смерть — ведь он стал опасным свидетелем, связным, через которого можно выйти на главных действующих лиц.

Тем временем приехавшие с редактором фотографы, услышав заявление Горанина, тут же защелкали камерами.

Клаудио Понти оглянулся на них, затем остановился и медленно снял темные очки. Его прозрачно-голубые глаза холодно глядели на Игоря.

— Я так и не успел разобраться, чего в тебе больше: смелости, наглости или глупости, — резко произнес он. — Этот разговор бесполезен, и его можно было бы не вести, но мне просто любопытно: неужели ты думал выиграть у нас — организации, за которой стоят такие могущественные силы, что тебе и не снились?

— Почему же, — пожал плечами Горанин. — Я догадываюсь, чьи указания ты выполняешь и заставляешь делать то же самое своих подручных. И я, конечно, не собираюсь решать проблему терроризма в одиночку. Но свой вклад в это дело хочу внести.

Клаудио Понти иронически хмыкнул, не торопясь, надел очки:

— Во всяком случае, сейчас ты сделал явную глупость. Тебе не стоило так далеко отходить от двери…

Понти выхватил пистолет и, держа его обеими руками, широко расставив ноги, открыл огонь.

Горанин бросился на дощатый настил при первом же выстреле. Он быстро прополз пару метров, отделяющих его от Рицо, который продолжал стоять, будто в параличе, и что было силы резко рванул его за ноги. Редактор рухнул на пол. Лицо его ничего, кроме панического ужаса, не выражало.

Горанин лежал, прижавшись щекой к доскам, и чувствовал себя необычайно большой и удобной мишенью. Каждый раз, когда рядом с его головой раздавался сначала чавкающий звук, а потом звон от удара пули об обшивку веранды, он непроизвольно вздрагивал.