Виктор Сафронов - Пилигрим Страница 50

Опаньки!

В этом месте внутри меня громыхнул набатный колокол и хор грянул нечто тревожное.

Удивленно прислушался к себе. Вроде, здоров.

Пощупал лоб. Обычный. Влажный и на ощупь жирный.

Значит, зависимость от этой дьявольской машинки с экраном, в самом деле существует? Перед потребителем, совершенно свободно стоит вискарь, пиво… А его тянет не бутылку опростать и пивом пшикнуть, а продолжать пялиться в экран… Может это и к лучшему.

Опять сел к экрану, перечитал полюбившуюся статью. Начал искать в этой же газете, нечто подобное. С теми же журналистскими инициалами.

Ни черта…

Нашел лишь большой блок самой разнообразной информации об исчезнувшем журналисте, авторе статьи и робкое расследование редакции связанное с его поискам.

Все нашел, кроме внятных объяснений правительственных чинов. С их стороны вообще не было никакой реакции. Исходя из данного факта, я сказал свое громкое «ага». Что означало, раз прекрасный журналистский материал затерли и не дали ему возможности вырваться на более широкие просторы, значит правящая верхушка сама расписалась под чистосердечным признанием. Вот так-то очная ставка вывела преступников на чистую воду. Да, что дальше говорить? Многие были в этом заинтересованы. Извините, фамилий назвать не могу. Не знаю… Зато могу указать на их лица пальцем.

Пока я пытался отыскать еще что-нибудь эдакое, напрямую или даже косвенно связанное с убийствами беззащитных руководителей наркотических раковых образований, наткнулся на интересную ситуацию с известным межрегиональным изданием «Чистая трибуна».

Еще не так давно, каких-то четыре года назад, это был один из самых мощных, желтых таблоидов. Специализирующийся на всевозможных расследованиях и серьезных скандалов. Это именно им принадлежала честь сообщить мировому сообществу о смене сексуальной ориентации ближайшего любимца премьера, спаниеля Ибарика. Все думали — кобель, однако принципиальные журналисты копнули глубже и выяснили — сука.

К сожалению больше потрясений и восхищений подобного рода не было. Отсутствовал обнаженный кровоточащий нерв. На первом месте стояли невнятные серые новости, в которых не хватало луча солнца красивого скандала и всплеска информационного торнадо

Впрочем, это дело прошлое. Жизнь сама по себе становилась скучна и неинтересна. Газета хирела и явно затухала.

На сегодняшний день ее могло спасти что-то особо взрывное и сенсационное.

История с газетой навела меня на мысль, которую я постарался, как можно более подробно изложить на бумаге. Только не в качестве журналиста. Ну, их. Работа у них слишком опасная, а просто в качестве графомана-любителя.

Рискнул переквалифицироваться из неудачника спецслужб в писателя-разоблачиста. Познать изнутри правильность утверждения, что написанное таит в себе большие горести и печали… Причём, для очень определенного человека. Сел творить. Понравилось. Ну и натворил.

Написал здоровую исповедь. Жанром творческой добродетели избрал, разоблачительный триллер.

Сперва, от имени всех участников операции в среднеазиатском регионе попросил прощения у вдов и матерей погибших солдат мафии и их руководителей. После перешел непосредственно к правильным словам.

На здоровенной информационной простыне, над которой я трудился почти две недели, были указаны все известные мне враждебные планы и факты. Забыв о подготовке к нелегальному проникновению в тот регион, я написал даже о том, что на меня уже было совершенно несколько неудавшихся покушений. (Чтобы не накаркать, конечно, такое писать во множественном числе не следует. Я на свою голову, предвосхитил события.)

Литературная деятельность так затянула меня, что в одном из лирических отступлений мне в запале полемического столкновения с предполагаемым оппонентом, пришлось разъяснить, что если бы не узколобое желание руководства спецслужб, не платить мне мои кровные (в прямом смысле этого слова) деньги и сжить меня с белого света, я ни при каких иных обстоятельствах, не пытался к штыку приравнять перо. Сидел бы, как мышь под метлой и через отведенный мне природой срок, сам бы засох бледным подвальным цветком, в собственной постели. А так — ни денег не заплатили, ни живым не хотят отпустить.

Своевременно ставлю вопрос: «Интересно. Знают ли голодные и нищие налогоплательщики страны, на какие цели расходуются их рабочие и крестьянские деньги?»

«Вы бросили мне в лицо перчатку. Я принимаю ваш вызов» — прочитав написанное я затушил сигарету и удовлетворенно откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Очень уж мне последние слова понравились.

В постскриптуме указал на горячее желание сотрудничать с совместной комиссией Государственной Думы и Счетной палаты по расследованию преступлений и верхушки спецслужб.

Кислый вкус во рту от кофе с никотином и затхлый, несвежий воздух в комнате не нарушали праздничную атмосферу созданную окончанием моей исповеди.

Закончив семь блоков сигарет и несколько килограммом кофе, я поднялся со стула и пошел к соседям. Они вчера вечером принесли мне очередное предложение для броска на финские просторы. Для этого просто следовало воспользоваться услугами панамского сухогруза перевозящего в один из финских портов уголь.

На грустной ноте неизбежного расставания, я угостил их выпивкой в кабачке рядом с нашим жилищем. Выдал премиальные сто долларов. После этого меня подвели к тому самому матросу, в чьей каюте мне с шестью его коллегами, придется под покровом тьмы отправляться на корабль.

Матрос оказался общительным малым. Назвал себя Норманом Бейкером, а меня классным парнем. Налил себе рюмашку текилы и опрокинул в глотку. Вместо закуски хлопнул меня по плечу так, что казалось, проломил мне лопатку. Увидев мою сморщенную физиономию, захохотал и сообщил, что отправляемся через четыре часа.

Норман был рад, что у него в моем лице появился провожатый. Значит сегодня он может «чуток» выпить.

Этот «чуток» заключался в загрузке спиртным до полной отключки. Мне его не вести, мне с ним добираться до судна. Поэтому с завистью глядя на его скорость в опустошении нескольких литровых флаконов, огромным усилием воли, фигурально выражаясь, я за волосы уволок себя с поля битвы с Зеленым Змием.

Размышляя вслух о том, что может случиться позже, если пить такими темпами поднялся в свою комнату. Собрал бельишко и завел часовой механизм информационной бомбы.

Захлёбываясь слюной воспоминаний, оставил хитрую компьютерную машину способную выполнять правильно поставленные перед ней задачи в режиме передачи моего письма во все найденные информационные агентства мира и персонально как благодарность за мысль, в газету «Чистая трибуна».