Кир Булычёв - Искатель. 1997. Выпуск №1 Страница 50

Моим любимым писателем с юных лет был Беляев. Не знаю могу ли назвать его своим учителем, но он оказал на меня огромное влияние. Не без его влияния написаны мои романы «Пылающий остров», «Арктический мост».

А ведь насколько трагичной оказалась судьба великого романтик?. Он погиб в оккупации под Ленинградом.

— Я читал, что Беляев заболел воспалением легких, и, когда Царское Село захватили фашисты, ему пришлось питаться одними картофельными очистками. Он умер от истощения, как и многие ленинградцы. Но если бы даже и не такой исход, разве смог бы он что либо написать в тех условиях?

— Я тоже прервал литературную деятельность на время войны. Возглавил военный завод. Я изобрел тогда же сухопутную торпеду, которая, как потом узнал, помоглa в прорыве блокады, освобождению от врага Царского Села, где похоронен Беляев. И знаете, в этом я вижу что-то символическое.

Войну я закончил человеком, казалось бы далеким и от романтики, и от фантастики — полковником, Уполномоченным Государственного комитета обороны. Мoe участие в Победе отмечено пятью орденами.

— И тем не менее все вернулось на круги своя. Уже несколько десятилетий вы продолжаете дело Беляева. Созданы новые произведения. И думаю, на финише двадцатого века закономерен вопрос: сбылось ли то, что вы прогнозировали? Или многое осталось в мечах?

— В одном из своих ранних романов я написал эпиграф: «Это может быть, это должно быть, это будет». Эпиграф пусть послужит кратким ответом на ваш вопрос. А если полнee — да сбылись многие мои инженерные прогнозы. Так, современный читатель не увидит ничего фантастического в моем романе «Арктический мост», опубликованном впервые в журнале «Вокруг света». В Японии, как мне говорили рассматривался реальный пpoeкт строительства подобного моста между двумя островами. В романе «Дар Каиссы» я мечтал о возможности получения энергии за счет разностей температур. Для современной науки это тоже уже не проблема. К сожалению, очень точно в романе «Пылающий остров» мне удалось предугадать появление реактивного оружия, самонаводящихся ракет, возникновение экологических войн.

— Иными словами, вы обладаете некоторым даром предвидения. Поэтому, наверное, тема Нострадамуса возникла у вас не случайно… Хотелось бы попросить «нового Нострадамуса» попытаться предсказать, что ожидает человечество в третьем тысячелетие?

Вы ждете рассказа о величайшем прогрессе науки и техники? Нет, перемены будут в другом, предстоит эра прогресса человечества. Вселенную мы изучили, как говорится и во времени, и в пространстве. А что знаем о человеке, о его потенциале? Почти ничего. Вот одна из величайших загадок: потенциал человеческого мозга используется всего на четыре процента, выходит, его возможности неограниченны. Вот этим и станет заниматься наука будущего. Новое общество я не представляю без высокой нравственности. Необычайно должна возрасти роль учителя. В том высоком смысле, как ее воспринимали еще в Древней Греции, в золотом веке человечества, когда учитель нравственности, философ, был главным человеком. Сам я стою на материалистических позициях, но с глубоким уважением отношусь к религии, потому что она несет нравственность. Но это вы можете назвать моими романтическими устремлениями. Хотя на самом-то деле избрав иной путь, человечество подпишет себе смертный приговор. Ведь оно на пороге второго всемирного потопа. Это очень реальная перспектива. Вы посмотрите, сколько мы прилагаем усилий для высвобождения энергии! Сжигаем неимоверное количество нефти, газа и угля. Закрываем глаза на то, что в этом случае неизбежна экологическая катастрофа, как последствие парникового эффекта. Конечно, без энергии мы не можем жить. Но разве мало на планете знойных пустынь, где можно установить солнечные батареи, разве мало океанов и морей с практически неограниченной энергией волн? Я уже не говорю о том, что и в горах для получения энергии можно использовать перепад температур. То есть если все мы опомнимся, грядущей экологической катастрофы можно избежать. И мой долг писателя-фантаста говорить об этом.

— И все же, на чем основывается ваша вера в то, что люди выберут спасительный для себя путь. Или вы надеетесь только на разум человечества?

— И это в первую очередь. Есть и другое. В последние годы я тщательно изучал катрены Нострадамуса. И уверен, что нашел ключ к разгадке. Для понимания Нострадамуса я обратился к Пифагору, который две тысячи лет назад говорил, что все повторяется. Великий ученый древности был прав. Дело в том, что последние исследования наводят на мысль о многомерности мира. Об этом я немало беседовал со своим старым другом французским, астрофизиком и уфологом Жаком Валле. Летающие тарелки, так называемый пришельцы, наблюдались еще при фараонах. Какой смысл запускать их тысячами из отдаленных частей Вселенной к нам на Землю? Зачем затрачивать столько энергии? И мы согласились с тем, что все происходит в пределах земного пространства. Именно здесь имеется одиннадцать измерений. Мы живем в своем трехмерном мире. И рядом с нами существуют еще два трехмерных мира. По двум измерениям происходит между ними связь. Один мир — прамир, далеко отстал от нас. Оттуда изредка появляются наши пращуры — снежный человек, мохнатые люди и т. д. Неомир столь же далеко опередил нас по развитию, как отстал прамир. И именно в его следах мы черпаем программу наших действий. А Нострадамус, происходящий из рода древнего пророка, был одним из тех, кто, сам того не подозревая, удачно увидел прошлый картины неомира, приписав их нашему будущему.

С Жаком Валле мы договорились, что наши мысли мы изложим печатно: он в научном труде, я — в научно-фантастическом произведении. И вот вышла книга Валле под названием «Параллельные миры». И я, в свою очередь сдержал свое обещание, закончив новые романы «Альсино» и «Озарение Нострадамуса».

— Александр Петрович, значит, и писателя-фантаста можно назвать пророком, а точнее фантастическим пророком. Вам, как известно, принадлежат идеи лунохода, электрокатапульты для запуска спутников… использования свойств сверхпроводимости в технических целях. Видно, вашему разуму тоже удается как-то проникать в неомир. Не случайно же ваше творчество подвигает даже на сочинение музыки.

— Как инженер и ученый я избрал бы иной термин, назвав себя прогнозистом. Что касается музыки, действительно, известен такой случай. Недавно на моем творческом вечере выступил «космический» композитор Леонид Тимошенко. Он исполнил свой новый синтез-концерт. Сочинение носит название «Фаэтон». И создано оно по мотивам моей давней трилогии «Фаэты». Кстати, этот ромам впервые был опубликован в «Искателе». Но пусть та трагедия не будет пророчеством для Земли.