Николай Чергинец - За секунду до выстрела Страница 52

— Возьми, мама, примерь, не велика тебе?

Анастасия Георгиевна взяла кофту, надела, подошла к зеркалу. А руки ее почему-то задрожали.

— В самый раз, сынок, спасибо тебе. — И она неожиданно заплакала.

— Что ты, мама! Успокойся, зачем же плакать?

— Ты извини, Володенька. Просто вспомнила, что твой отец тоже кофту подарил мне. И вот теперь ты...

— Жене я тоже кофту привез, а вот это, — Владимир достал из чемодана чернобурку, — тебе, мама, воротник. Мне эту лису ребята специально, когда расставались, для тебя передали. — Он обнял мать за плечи и посадил на диван. — А теперь, мама, рассказывай мне все по порядку, как вы здесь живете, как дела?

— Э нет, сынок, пока я тебя не накормлю вкусным обедом, никаких рассказов. Давай умойся, а я за это время на стол соберу, а поговорить успеем, ты же сам сказал, что приехал насовсем...

36

СЛАВИН

Прошел месяц. Славин привыкал к новому месту работы, к домашней обстановке, казавшейся новой для него. Первые дни просыпался с мыслью о том, что ему надо готовить завтрак, привести в порядок одежду, но поднимался и видел, что завтрак уже готов, что сестра отутюжила брюки, а на спинке стула висит свежая рубашка.

Работы было действительно много, как и обещал начальник отделения Горчаков. В городе оперативная обстановка была сложной. Сотрудники уголовного розыска приходили на службу к девяти утра, работали до семнадцати, потом шли домой и в двадцать один час снова приходили на работу и трудились до двух-трех часов ночи. Такой режим сильно отличался от размеренного рабочего дня в Марьянске. Но Славин не удивлялся этому. Иначе и не могло быть.

Владимир вечером пришел домой в половине шестого. Мать быстро приготовила ужин. Он поел и, сидя на диване, ждал, пока мать и Женя убирали со стола, мыли посуду.

— Товарищи женщины, а я сегодня первую зарплату получил. — Владимир положил деньги на кухонный стол. — В честь первой получки, прошу вас, купите себе по подарку, а то мне трудно выбрать, да и времени маловато, сами видите.

Мать переглянулась с дочерью, вытерла руки, взяла деньги и протянула их сыну:

— На, спрячь. Мы с Женей посоветовались и решили, что твою первую зарплату надо отложить на свадьбу, а жить будем на деньги, которые получаем я и Женя. Кстати, ты написал Рите, чтобы она приезжала?

Смущенный Владимир ответил:

— Я ей вчера написал и попросил пока не увольняться. Надо же квартиру найти, не станем же мы с Ритой вас стеснять.

Квартира Славиных действительно состояла из двух малюсеньких комнат, одна из которых была проходной, и темной кухни-прихожей.

— Как это стеснять? — грозно наступила на брата Женя. — Посмотри, как люди живут! Многие имеют по пять-шесть детей, а жилье у них меньше нашего. В общем, так, милый братец: садись за стол и пиши Рите, чтобы немедленно приезжала. А в отношении того, где вам жить, у нас с мамой вопрос решен, и никаких возражений мы не принимаем. Вам выделяется дальняя комната, а мы с мамой поместимся в первой.

Решительный вид сестры заставил Владимира улыбнуться.

— Чему ты улыбаешься? — спросила сестра и неожиданно, обхватив брата за шею, чуть не повалила его. Владимир подхватил Женю, понес в комнату, посадил ее на диван и громко позвал:

— Мама, иди сюда!

Улыбающаяся мать вошла в комнату и села с другой стороны возле сына. Он обнял их за плечи и растроганно сказал:

— Спасибо вам, родные мои! Пусть будет так, как вы решили. Сейчас же напишу ей письмо, пусть приезжает.

— И допиши, — вставила сестра, — пусть не мешкает, а то соседские девчонки с тебя глаз не сводят, чего доброго, отобьют.

Владимир взял лист бумаги, ручку, чернильницу-невыливашку и тут же сел за письмо. Получилось, что писали письмо втроем: каждый хотел что-то написать девушке от себя. Потом он сунул письмо в карман пиджака и начал собираться.

— Куда же ты, еще на работу рано?

— А у нас сегодня комсомольское собрание, назначено на девятнадцать часов, а сейчас половина...

Вскоре Славин вышел на улицу и весело зашагал по тротуару. У первого же почтового ящика остановился, опустил в него письмо и подумал: «Вот удивится Рита: во вчерашнем письме я написал, что ищу жилье, и просил пока потерпеть с отъездом, а в сегодняшнем прошу, чтобы быстрее приезжала».

И он, насвистывая, пошел дальше. Повернул за угол и, чтобы сократить путь, направился через заросшие травой и высоким бурьяном развалины. В войну этот район был полностью разрушен немецкой авиацией. Здесь почему-то даже не ютились времянки. Люди сторонились этого места. Дело в том, что фашисты за одну ночь превратили в развалины все, что здесь было. Мало кому удалось спастись. Владимиру рассказывали, что некоторые люди говорили, что они слышали человеческие стоны и голоса в этих развалинах. Постепенно эти рассказы обросли такими подробностями и деталями, что превратились в легенды, и местные жители старались не бывать здесь. Даже новые дома в этом месте пока не строили. Славин легко перескакивал с одной груды кирпича на другую.

Он был доволен собой. За месяц работы на новом месте лейтенант освоился, успел подружиться со своими новыми коллегами. Парни ему понравились: открытые, прямые, смелые...

Славин вспомнил встречу с двоюродным братом Алексеем. Купрейчик о приезде Славина узнал из приказа о его назначении на должность. Алексей сразу же поехал в отделение милиции, куда был назначен Славин, и пробыл с ним почти весь вечер. На следующий день они вместе съездили на кладбище, где был похоронен Мочалов. Позже Владимир побывал дома у Татьяны Андреевны. Они вспоминали свои встречи во время войны, когда ни Владимир, ни Татьяна Андреевна не узнали друг друга.

Из глубокой задумчивости Славина неожиданно вывели какие-то звуки. Лейтенант прислушался и недоуменно остановился. До него донеслись голоса, послышался какой-то металлический лязг.

Владимир стоял в нерешительности. Опять явственно стали слышны голоса и скрежет металла. «Что это? Здесь же нет жилья. Надо проверить, может, дети нашли неразорвавшуюся бомбу и хотят ее разобрать?» Славин, стараясь не шуметь, направился к разрушенному кирпичному дому, откуда доносился шум. Он приблизился к проему в стене и остановился, дожидаясь, пока снова услышит насторожившие его звуки. Через минуту опять раздался металлический удар. Шум шел откуда-то снизу. Владимир пролез через пролом, сделал несколько шагов и увидел полуразрушенную бетонную лестницу, уходившую вниз, в темноту. Он постоял, подумал и начал осторожно, шаг за шагом, спускаться по лестнице. В одном месте сохранились только остатки ступеней, которые чудом держались у самой стены. Славин стал спиной к стене и, плотно прижимаясь к ней, медленно и осторожно переставлял ноги. Наконец он достиг лестничной площадки. Дальше лестница была целой. Владимир двинулся вниз. Теперь голоса звучали отчетливее, а удары по чему-то металлическому стали оглушительно громкими. Славин понял, что находится в подвале бывшего большого дома. Очевидно, мощные фугасные бомбы не везде достали до подвала. Налево шла длинная темная штольня. Когда Славин заглянул туда, то вдалеке увидел неяркий свет. «Надо же, черти, куда забрались», — подумал он, еще не отбрасывая мысль о детях, придумавших для себя небезопасное занятие, и двинулся вдоль правой стены. Кругом валялись куски битого кирпича и штукатурки. Чем ближе приближался лейтенант к мерцающему свету, тем яснее становилось, что сам источник света — свеча или керосиновая лампа — находится где-то справа и свет от него проникает в штольню через какое-то отверстие или пролом в стене. Когда он подошел, то увидел, что это была обыкновенная дверь, ведущая в какое-то помещение. В этот момент Славин четко услышал голоса и понял, что разговаривали между собой взрослые. Осторожно выглянул из-за выступа и тут же отпрянул назад. Несколько мужчин возились у лежавшего на полу сейфа и пытались ломом и кувалдой вскрыть его. «Кто они, эти мужчины? Что делают? Не этот ли сейф ночью из заводской кассы был украден?»