Виктор Сафронов - Пилигрим Страница 52

Когда взошло солнце, я все еще пытался согреться, танцуя искрометные и зажигательные латиноамериканские танцы. Мокрая одежда лежала рядом. Натягивать сырые, холодные изделия на нежную солдатскую кожу очень не хотелось.

Я продолжал двигаться и в этом деле явно преуспел, так как еще начал и во все горло бубнить какие-то дикие песни.

Попадая в такт словам и энергично двигая корпусом, я кроме всего прочего пытался разобраться, что творилось за моей спиной?

А там сбивая с ритма и навевая грустные мотивы зазвучала забытая и явно впервые услышанная речь с неповторимым чухонским акцентом.

— Сержант, посмотри на этого обкурившегося придурка… — весело произнес незнакомый и непонятный мне голос.

— На нашего клиента похож? — деловито поинтересовался, тот к кому обращались.

— Ага, вылитый, — саркастично произнес заспанный голос. — Протри глаза, на нем вообще ничего нет. Все с себя спустил ради дозы.

— Ладно, танцует наркоша неплохо, но нам сказано проверять всех…

Я особенно к их разговору не прислушивался. Не до них. Мне следовало срочно за счет внутренних резервов изыскать возможность не подхватить воспаление легких, а для этого следовало в туманном, финском далеке, потратить достаточно много энергии и сил.

Пока они спорили, можно ли ко мне приближаться? Потом вспоминали какого-то своего знакомого Перца, который бесстрашно приблизился к наркоману, а тот ради шутки поцарапал его своими грязными ногтями. Перец, конечно его арестовал, но и сам вскоре умер. Вскрытие показало, что причина смерти была вирусная инфекция, в виде СПИДа. Покойный наркоман заранее, еще до своей смерти отомстил власти за недостаточное внимание к профилактике «болезни удовольствий», наградив ее представителя своей неизлечимой болезнью…

Спор затягивался, а я все никак не мог согреться и продолжал выделывать кривые балетные па, выкрикивая при этом всякие польские слова.

— Эй ты, урод, — раздался у меня за спиной испуганный голос.

Я понял, что «урод» — это ко мне. голос звучал на жуткой смеси славянских языков.

Местные «менты» в штатском, так завели себя воспоминаниями о Перце, что сначала готовы были стрелять в меня и только потом разговаривать.

— Медленно подойди к нам, — они включили фары своей машины, после ослепили еще и дополнительными прожекторами. — И без штучек… Стреляем сразу.

Своим громким криком они пытались подбодрить себя.

Я по прежнему пританцевывая поплелся к ним. От длительных танцев меня шатало. Глаза блестели, волосы на животе и… других местах в беспорядке… Да, вообще-то со стороны я выглядел достаточно дико. Хорош гусь… кость… т. е. гость, в их новофинских Палестинах.

— Посмотри на него внимательно…

— Смотрю.

— Ну, что похож этот, заплеванный огрызок, на самого разыскиваемого преступника всего побережье?

— Вроде нет.

Они между собой о всякой ерунде толкуют, а меня от холода опять начинает бить озноб.

— Смотрю на тебя и удивляюсь, какой ты сегодня настойчивый, — опять насмешка в голосе. — Посмотри внимательно, как его трясет.

— Э… Да у него же ломка…

— Ясное дело, не от холода же его так колотит.

Полицейские предусмотрительно продолжали сами себя успокаивать, но пистолетики на всякий случай в кобуру не возвращали.

Вытирая рукой щедро струящийся с посиневшего огузка пот, я, пошатываясь и дико таращась по сторонам, молча стоял под их перекрестной перепалкой.

— Страхуй меня, — сказал самый смелый из их дуэта и тотчас крикнул мне. — Иди сюда.

Я подошел.

Рука из-за потока света одной рукой тычет дулом, а второй сует под мой пьяный сизый от предутреннего холода нос фотографию и спрашивает:

«Видел его?»

Видно чтобы направить поток моих мыслей в правильной русло держит в руке двадцатку. Как раз столько, сколько здесь стоит одноразовая доза на короткое время снимающая большинство проблем.

Я глянул в изображение. Мама дорогая! Я готов был увидеть все, что угодно… Включая бесплатно распространяемую фотографию обложки библии. Присмотрелся… Знакомый типус, с наглой, вызывающей рожей… Очень неприятная личность… Однако… Вот те раз, это ж я сам и есть. Собственной персоной. Постриженный, ухоженный в бабочке и брюках. Не будучи в силах удержаться от отвращения, я еще раз поморщился

Местный мент, еще раз повторил: «Видел?»

— Баба твоя? — спрашиваю у него, не попадая от холода зуб на зуб.

— Нет, пока… — отвечает не понимая, о чем это я.

— Так это Шопен, — догадался я продолжая ознобной трясучкой скрывать акцент.

— Ты чего, пупсик, — фамильярно обиделся полицейский. — Какой же это Шопен?

— Шопен играл на аккордеоне, — вломилась в разговор голого с одетым еще одна «ума палата». — Звали его Фредерик, а на фотке, какой-то русский.

Он перевернул фотографию на оборот и по слогам прочитал: «Кирилл Новиков.»

— Так Шопен, тоже был поляк, — сдуру встрял я со своими знаниями.

— Сам ты поляк, — разоружил он меня и добавил назидательно. — Шопен, был Шопеном.

Поговорив с умными блюстителями порядка, у меня сложилась ошибочное мнение о том, что каждый финский портовый полицейский большая дока в области Шопене. Мало того с умным пообщаешься, сам будешь гораздо умнее. Они в свою очередь доказав мне, что я ни фига, не разбираюсь в современной музыкальной жизни, многозначительно между собой переглянулись.

Обе высокие договаривающиеся стороны, довольные друг другом расстались.

Двадцать долларов я не получил. Остался при своих интересах.

Полицейские в штатском, чтобы не пачкать свою машину заразными наркоманами оставили меня в покое. Конечно, если бы на мне была хоть ветка петрушки или пучок укропа они бы даже водительские права у танцора проверили, а так о чем разговаривать? Он, хоть и голый, но не король. Горсть пепла, жменя пота или насекомых и больше ни фига…

И в самом деле.

Вези меня в участок.

Там выясняй кто я такое и зачем я такое? А в это время особо опасный преступник проберется в их страну они его не задержат и не получат свои законные премиальные деньги…

Пока мы разговаривали на музыкальные темы, взошло холодное чухонское солнце. Я осмотрелся на каком свете существую. Вид хранилища и все, что находилось рядом, вызвало у меня чувство глубокого удовлетворения…

Я забрался по пожарной лестнице на крышу непонятного здания и залег там на отдых.

Очень удобно. В деревянной будке, продуваемой всеми ветрами Залива, завалился в угол и проспал пару часов. Для полного восстановления сил, этого конечно же не хватило зато отдохнул.