Алекс фон Берн - База-500. Смертельная схватка Страница 58

— Еще в июне командир приказал провести диверсию на железной дороге Минск — Барановичи. Выбрали участок с поворотом. Дорога тогда еще практически не охранялась, поезда ходили с большой скоростью, — не пуганые были, — так что заложили «рапиду» на повороте без затруднений, эшелон весь ушел под откос. Разведчики пошли прочесывать разбитые вагоны: добить раненых, документы собрать. И приволокли немца, офицера СД. Тот почти не пострадал, только лицо разбил и сломал нос. Когда Сибирцев его вязал, то немец умудрился ему сапогом в лицо заехать. У Сибирцева тоже нос оказался сломан, так что наши над ним даже подшучивали: дескать, вы теперь близнецы — братья, только у немца нос направо свернут, а у тебя налево, — только так и различишь.

— И что, они действительно так были похожи? — удивился я.

— Ну, не совсем, конечно… Одного роста почти, телосложения. Овал лица, цвет волос и глаз — тоже одинаковые. Ну, а нюансы на разбитых физиономиях не разглядишь. Видимо, командиру тоже такая мысль в голову пришла. Сибирцев перестал ходить на задания, все больше в землянке Федорцова пропадал, а немец так вообще оттуда не выходил. В общем недели через три немца отправили с группой через линию фронта. Помню, вызывали к Федорцову портного — был у нас еврейчик один, Абрам Лазаревич; видать, он мундир немца под фигуру Сибирцева подгонял. А потом мне приказано было Сибирцева провести к хутору под Столбцами, где надежный человек жил. Сибирцев одет был как обычно, но с собой нес большой чемодан. Я еще удивился: с вещмешком сподручнее ведь по лесу передвигаться. Ну, довел его до хутора, а дальше он сам. С тех пор я его не видел… до сегодняшнего ужина в столовой СД.

— Фамилия хозяина хутора, — потребовал я.

— Василь Падевский. Я так понял, что его НКВД еще до войны завербовало, большим доверием у Федорцова он пользовался.

— Я полагаю, что Падевский не единственный большевистский пособник, которого вы знали. Берите лист бумаги и перечислите всех, кого вы знаете как партизанских шпионов.

Земелин покорно взял лист бумаги и написал восемь фамилий с подробным описанием: что именно и когда они делали для партизан.

Я допрашивал Земелина до самого утра, затем меня сменил Рудаков. Я приказал ему не позволять Земелину спать и вообще расслабляться до особого распоряжения и отправился отдыхать.

Утром я принял меры по проверке показаний Земелина. Как выяснилось, он действительно был задержан солдатами 266–го полицейского батальона в деревне Полонь недалеко от Ганцевичей. Батальон был латышский, поэтому полицейские не церемонились со всеми, кто имел несчастье попасться им на глаза. В этом свете история с отобранными надежными документами выглядела вполне достоверно: если бы у латышей возникли малейшие подозрения, что в их руки попал партизан, Земелина в лучшем случае немедленно расстреляли бы.

Так же в первую очередь следовало проверить Падевско- го, и с этой целью я связался со Штадле. Я сообщил ему, что от разведывательных источников поступила информация: владелец хутора под Столбцами, некий Василь Падев- ский, является агентом партизанской разведки. Я попросил Штадле по каналам СД проверить личность Падевского. То, что мне сообщил Штадле, меня поразило.

— Я полагаю, что ваш источник либо добросовестно заблуждается, либо хочет свести личные счеты, а то и скомпрометировать надежного человека, — безапелляционно заявил Штадле. — Господин Падевский отмечен личной благодарностью генерального комиссара Вайсрутении за спасение жизни немецкого офицера, а также награжден денежной премией и коровой.

— Вот как? При каких обстоятельствах это произошло?

— Падевский обнаружил в лесу раненого немецкого офицера из разгромленного партизанами эшелона. Рискуя жизнью, он переправил офицера в свой дом, прятал его от часто заходивших на хутор партизан и лечил в течение более чем трех недель, после чего с помощью появившегося на хуторе подразделения вспомогательной полиции переправил его в Минск.

— Да уж, действительно герой! — согласился я. — Кстати, а как звали спасенного офицера?

— Вы его должны знать, Герлиак. Это мой заместитель га- уптштурмфюрер Райхель. Он как раз направлялся в том эшелоне в Минск, к новому месту службы. У него были выбиты несколько зубов, сломан нос и все это на фоне тяжелого сотрясения мозга. Ему крупно повезло, что партизаны его приняли за мертвого: тех, кто после крушения еще подавал признаки жизни, эти дикари безжалостно резали ножами, как свиней. Поэтому с того эшелона мало кому удалось спастись.

Штадле полностью подтвердил и дополнил рассказ Земелина. Выяснять подробности биографии Райхеля я не рискнул: подобный интерес мог вызвать закономерные вопросы у Штадле, самостоятельно проводить расследование в отношении офицера СД я не имел права, а инициировать официальное расследование я не собирался.

Тогда я думал, что не хочу добиваться официальной проверки Райхеля по причине недостатка фактов, однако позже я осознал, что истинной причиной явилось нечто другое.

После обеда я зашел проведать Земелина. Тот вполне созрел: в тюрьме он тоже не отсыпался, и сейчас был полностью истощен непрерывными допросами.

— Господин офицер! — прохрипел он, увидев меня. — Я же все рассказал! Зачем вы меня мучаете?

— Что он еще сказал? — обратился я к Рудакову.

— Ничего нового, — зевнул Рудаков. — Фамилий в списке не прибавилось.

— Ну что же, Земелин, — нахмурился я. — Как вижу, правду вы говорить не хотите.

— Я все сказал! — закричал Земелин. — Все!

Я почти не сомневался, что Земелин рассказал все, что знал. Но действительно ценной была только информация о Райхеле — Сибирцеве. Старые явочные адреса отряда Коровина представляли интерес лишь для Штрауха, и то только в плане улучшения отчетности по борьбе с большевистскими 9* 243 бандитами и их пособниками. Очевидно, что после разгрома Коровин не только заново воссоздаст отряд, но и разведывательную сеть. И выявить ее будет не так уж просто, поскольку сеть предназначена лишь для обеспечения передвижений отряда, а не для выполнения диверсионных акций.

Но отрабатывать человеческий материал надо до конца.

— Мне искренне жаль, что вы, Земелин, оказались не до конца искренни, — со вздохом произнес я и приказал Рудакову: — Вызови Крюгера, пусть он поработает с Земелиным.

Я вышел в коридор и закурил. Через пять минут появился Крюгер.

— Там в кабинете человечек, поработай с ним, — приказал я. — Но помни: он нужен мне живым и относительно здоровым. Представь, что ты просто поссорился с приятелем в кабаке и решил его немного проучить, но так, чтобы запомнил! Ясно?