Эмилио Сальгари - Сокровище Голубых гор Страница 58

— Вот и пещера! — возвестил проводник.

Действительно, по правую сторону от пловцов вырисовывалась довольно широкая арка, вся увешанная красивыми пестрыми, причудливой формы, сталактитами. За аркой виднелась небольшая пещера, наполненная прозрачной голубоватой водой, кишмя кишевшей огромными змееобразными рыбами, с поразительной быстротой шнырявшими во всех направлениях.

— Боже мой! Да это мурены! — с ужасом вскричал Бельграно. — До сих пор я видал их только издали.

— Да, и притом мурены Великого океана, то есть самые свирепые, — подтвердил Ретон, взбираясь на небольшой выступавший из воды камень перед пещерой.

— Да это настоящий рассадник мурен! — ужасался и Ульоа. — Пробираться через эту массу чудовищ — все равно что следовать под градом пуль. Но тем не менее нужно отважиться… Нас много, может быть, и пробьемся. Вперед, друзья! — крикнул он туземцам. — Работайте хорошенько своими секирами и расчищайте нам путь, а мы последуем за вами и будем действовать ножами.

Началась отчаянная схватка людей с этими страшными угрями, водящимися и в других морях, но особенно свирепыми в Тихом океане. Заметив лакомую добычу, чудовища огромными массами набросились на пловцов, но встретили самое энергичное сопротивление. Секиры туземцев рассекали им головы и перерубали их пополам, несмотря на увертливость чудовищ; попадало им и от острых ножей белокожих, но все-таки и тем и другим сильно досталось. Особенно пострадали темнокожие — их ничем не защищенные тела были сплошь покрыты ранами, — а вторым хищники впивались в тело сквозь одежду. К счастью, укусы мурен не ядовиты, а только очень мучительны.

Храбро отстояв себя в схватке с этими свирепыми врагами, беглецы, покрытые многочисленными следами нападения на них морских чудовищ, в общем благополучно добрались до открытого моря и поспешно направились к плоскому утесу, метров на десять возвышавшемуся над поверхностью моря. Отсюда было недалеко и до берега.

— Ну вот, слава Богу, преодолели и эту опасность! — воскликнул Ульоа, взобравшись на утес и с наслаждением растягиваясь на солнце, чтобы обсушиться. — Бог даст, преодолеем и остальные, которые нам пошлет судьба. Отдохнем здесь, обсушимся да и двинемся дальше. Молодцы, ребята! — похвалил он дикарей. — Вы так хорошо поработали своими секирами, что, наверное, надолго навели страху на все змеиное царство. Однако и отделали же вас эти чудовища! Нам не так досталось, как вам, у нас, главным образом, пострадала одежда, а на вас вон места живого не осталось.

— Ничего, вождь, — успокаивал Математе, — как только выберемся на берег, приложим к ранам травы, и все живо пройдет. Нам к этому не привыкать.

От всех белокожих на солнце шел пар, а на сохнувшей одежде выступала соль. То же замечалось и на телах туземцев, но соль, проникая в ранки, причиняла дикарям жгучую боль, от которой они, при всей своей выносливости, морщились, кряхтели и кусали губы.

— Ба! Вон и лодочка для нас! — вдруг вскричал боцман, осматриваясь вокруг.

— Где ты ее видишь, Ретон? — поспешно спросил Ульоа.

—Да, и я вижу ее! — заявил Бельграно, указывая на вдававшийся в песчаный берег небольшой залив, в котором раскачивалась длинная двойная пирога туземного изготовления.

— Верно! — радостно подтвердил и Ульоа, увидев лодку. — Вот это-то нам и нужно было. Скоро стемнеет, тогда мы возьмем эту лодку и направимся в ней к землям крагоа…

— Непременно, дон Хосе! — подхватил Бельграно. — Только боюсь, как бы нас не задержали кети. Наверное, они уже ищут нас.

— Едва ли, — возразил Ульоа. — Они так уверены в невозможности выбраться из пещеры, что им и в голову не придет мысль о нашем побеге.

— А вдруг этот бандит Рамирес встретит нас в Голубых горах со всеми своими головорезами? Как нам тогда быть, капитан? — высказал свое предположение Ретон.

— Ну что ж, мы вступим с ним в решающее сражение, и победа наверняка будет на нашей стороне, потому что к нам примкнет все племя крагоа, лишь только узнает, что с нами сын их покойного белого вождя, — уверенно ответил Ульоа. — Кстати, надо посмотреть, в каком состоянии наши ружья и заряды, — прибавил он, осматривая свой карабин и сумку с амуницией.

К счастью, все оказалось в порядке. Туго забитые тряпками и носовыми платками ружейные дула были внутри сухи, лишь курки немного пострадали от застывшей на них соли. Но их отвинтили, насухо протерли и смазали салом. Пороховницы и пули также оказались в целости.

Пока белые приводили в порядок свое оружие, дикари набрали съедобных раковин и прямо руками наловили мелкой рыбы, в огромном количестве шнырявшей вокруг утеса; потом развели костер из сухой морской травы и приготовили ужин.

Солнце закатилось среди огромной черной тучи, предвещавшей грозу, а быть может, и страшную в этих широтах бурю. На берегу все было тихо, и не виднелось ни одного живого существа. Когда стемнело и на небе показались одинокие звезды, Ульоа, во главе своего отряда, пустился вплавь до пироги и через несколько минут без всяких приключений добрался до нее.

В пироге, выдолбленной из двух огромных соединенных между собой древесных стволов, оказались рыболовные сети и порядочный запас лепешек из хлебного дерева и разных плодов. Тщательно отделанная и пестро расписанная, пирога была снабжена по бортам довольно высокой и крепкой оградой для защиты от волн и прочной мачтой с оригинальным парусом, искусно сплетенным из каких-то крепких волокон.

— Как все это практично, прочно, удобно, своеобразно и даже красиво! — восторгался капитан, внимательно осматривая пирогу. — Удивительно смышленый и трудолюбивый народ эти туземцы.

— Ну, эта лодчонка не может сравниться даже с простым катером. В ней далеко не уйдешь, — заметил боцман.

— Да уж ты, старый ворчун, вечно чем-нибудь недоволен! Тебе ничем не угодишь! — со смехом проговорил Ульоа. — Я эту лодку и не сравниваю о морскими судами, а говорю вообще. Но не будем терять драгоценного времени, болтать можем и в пути. Садитесь, дон Педро. Математе, ты с братом и кети также садитесь к нам, а ты, боцман, рассаживай остальных и займись потом парусом.

Когда все разместились, боцман при помощи услужливых туземцев натянул парус, и пирога под напором свежего ветерка быстро понеслась в открытое море, по направлению к югу.

Ночь была темная, и в отдалении рокотал гром. Налетавшие по временам порывы более сильного ветра порядочно трепали парус, шумевший, как соломенный, накреняли пирогу, а беспокойно заходившие волны тотчас подхватывали ее и относили в сторону. Иногда она глубоко зарывалась носом в воду, но тут же выныривала обратно и снова легко неслась дальше.