Уильям Кингстон - Среди дикарей и пиратов Страница 58

— Ну, мы можем считать, что трудный путь уже пройден, и благодарить Бога, — сказал он, подходя ко мне. — Со склона горы бежит река, и не к океану, а, насколько я мог видеть, прямо к югу, так что мы можем идти вдоль берегов, и у нас будет не только вода, но и птицы, которые, наверно, бывают вблизи воды утром и вечером.

Новости были хорошие, а большой запас мяса возобновил наши силы и поднял настроение. Мы выпили не знаю сколько чашек чая, хотя и без молока. Чтобы предупредить нашествие динго, мы натыкали кольев вокруг того места, где легли спать и, прежде чем лечь, развели большой костер. Теплота его была очень приятна.

На следующее утро мы отлично позавтракали мясом каменного кенгуру, а самые вкусные куски захватили с собой.

— Вперед! — крикнул Медж, и мы отправились по направлению к долине. Нам приходилось спуститься еще на несколько сот футов, да и то мы еще не были на равнине, как предполагали. Река по левой стороне с шумом и пеной неслась вниз; очевидно, склон был довольно крутой.

Мы не ошиблись в наших предположениях об обилии дичи на берегах реки.

Дня через три-четыре течение ее изменилось, и оно направилось к востоку, по пути к океану.

После этого мы направились к югу, переправляясь через реки и многочисленные ручьи; большинство последних можно было переходить вброд. Реки мы переплывали в челноках, описанных мной. На значительном расстоянии справа от нас тянулась величественная гряда гор. Нам приходилось переходить через горные хребты меньшей величины, но идти было гораздо легче, чем когда мы переходили первый хребет.

Мы настойчиво шли вперед через плоскогорья, обширные равнины и долины. Все эти реки, потоки, горы, холмы, равнины, плоскогорья и долины уже давно изучены и получили имена; по берегам рек выросли города и села; многочисленные стада, пасущиеся на равнинах и в низинах, тысячи трудолюбивых переселенцев населяют страну. Но в описываемое мною время чернокожие, кенгуру, эму и динго пользовались в этой местности неограниченной свободой.

Мы часто встречали туземцев; но так как мы всегда были осторожны и старались не задевать их, то они не трогали нас. Большей частью мы разговаривали с ними во время ходьбы, но некоторые навещали нас в лагере вечером, и отношения между нами всегда были дружеские. Когда нам удавалось убить кенгуру или эму, мы всегда давали мясо находившимся вблизи туземцам и убедились, что это самый приятный подарок для них.

С тех пор как мы покинули лагерь отца, прошло уже около месяца. Для тех, кто читает описание наших приключений, это время может показаться коротким, но для нас оно тянулось очень долго, тем более что мы сильно тревожились, что у наших друзей может не хватить пороху и дроби до нашего возвращения. Медж говорил, что отец, вероятно, пошлет за припасами, оставленными нами в складе, но я напомнил ему, что посланные не могут принести всего и без вьючных животных этого сделать невозможно; туземцы же не согласятся быть носильщиками.

До сих пор нам не встречалось признаков цивилизованной жизни и мы не знали, насколько далеко мы от северных поселений. Запас пороха, дроби, от которых зависело наше существование, быстро уменьшался; в случае если бы он совершенно истощился, нам оставалось положиться на милость туземцев и надеяться, что они доставят нам пищу; мы сильно сомневались, чтобы нам удалось поймать птиц или зверей в западни.

По временам нам удавалось набирать диких плодов, но иногда приходилось идти очень долго, не находя никаких фруктов. Самые питательные из плодов походили вкусом на испанские каштаны, но были больших размеров. Они росли на дереве с красивыми зелеными листьями, составлявшими сильный контраст с темной листвой, придающей такой мрачный оттенок австралийским лесам. Мы находили от трех до пяти семян в больших стручках, висевших поодиночке. Если бы мы могли находить достаточное количество этих орехов, то с помощью капустных пальм, щавеля и листьев некоторых других растений, могли бы довольствоваться растительной пищей.

Однажды вечером, сидя в лагере, мы занялись осмотром наших припасов. Оказалось, что пороху и дроби у нас осталось только на шесть раз. Было еще немного консервов, но сухари уже давно вышли; чаю хватало только на несколько заварок, хотя в последнее время мы пили очень слабый.

— Не будем приходить в отчаяние, — сказал Медж. — Бог хранил нас до сих пор; будем уверены, что Он даст нам дойти благополучно до конца нашего путешествия. Нужно беречь порох и дробь; будем есть попеременно консервы и щавель, если не удастся убить дичи. Надеюсь, что у нас хватит пищи на целую неделю, и мы не умрем с голоду.

Веселые слова Меджа ободрительно подействовали на меня, и на следующее утро мы мужественно пошли дальше, решившись не смущаться предстоящими затруднениями. Однако нам было неприятно, когда мы не попали в двух намеченных нами кенгуру. Наконец, истратив еще несколько зарядов пороху и дроби, мы увидели, что наши боевые припасы пришли к концу.

— Развеселитесь, Годфрей, — крикнул Медж, видя, что я молчу. — Я спою вам песню, чтобы показать, что я еще не упал духом, и вы должны также не унывать. — И он запел морскую песенку, которую часто певал в праздничные дни на «Героине».

Он спел три или четыре стиха, как вдруг мы услыхали, что кто-то кричит нам по-английски. Мы вскочили на ноги и ответили.

— Эй, товарищи! Откуда вы это свалились? — кричал чей-то голос, и из мрака вышла фигура белого в грубом пастушеском платье, с ружьем в руке и парой пистолетов за поясом.

Мне пришло в голову, что это беглый каторжник; но мы бросились к нему, не спрашивая, кто он и зачем он здесь, схватили его за руку и в немногих словах рассказали все.

— Неужели мы в самом деле приблизились к поселениям? — поспешно спросил Медж.

— Я думаю, что ближайшее поселение лежит не дальше пяти миль к югу, — ответил незнакомец, — но моя хижина и хижина моего товарища находятся менее чем в четверти мили отсюда, и мы будем рады, если вы пойдете со мной. Чайник у нас кипит, и еда будет готова к тому времени, как мы придем. Я живу тут в хижине; мой товарищ, пастух, только что загнал овец и устроил все на ночь, как я увидел свет вашего огня. Я и говорю товарищу: это туземцы, они собираются украсть овцу или причинить какой-нибудь другой вред; пойду-ка я посмотрю, что они там делают. Когда я услышал вашу веселую песню, сэр, я сейчас же понял, что все обстоит благополучно, но никак не мог понять, почему вы очутились здесь.

Медж сразу принял его предложение; мы вылили воду из чайника, быстро вскинули на спину наши пожитки и приготовились идти за новым знакомцем.

— Погодите, товарищи, надо сначала потушить костер, — сказал он, — не то искры могут разлететься и пожечь все вокруг.