Алла Касперович - Наследница Ветра Страница 6

— Довольна-довольна! — заверила я его, затем подошла к нему и поцеловала в гладкую щеку. — Спасибо, Вэр.

Арахноид тут же довольно засветился и на радостях попытался меня обнять, но я ловко от него увернулась. Он обиженно надул губы, сложил руки на груди и, фыркнув, повернул голову вбок, продолжая искоса на меня поглядывать. Рассмеявшись, я погрозила другу пальцем.

— Но-но! Попрошу без рук!

— Могла бы уже разочек и обнять братика, — пробурчал Вэр, еще больше надувая губы, чем вызвал у меня и у Кузьмяка новый приступ смеха, только котенок попытался сделать это незаметно, памятуя о действительной силе арахноида, хотя это было сложно сделать. Нынешнее поведение моего друга совсем не вязалось с его истинным могуществом.

— Сначала переоденься, а потом я подумаю.

Вэр недоверчиво на меня покосился.

— Обещаешь?

— Обещаю-обещаю!

Довольно быстро арахноид смог подобрать довольно сносный наряд — видимо очень постарался. Он надел темно-коричневые брюки, более темного оттенка мягкие высокие сапоги и, на мой взгляд, слишком яркую голубую рубаху, подпоясанную кожаным плетеным ремнем. В такой одежде Вэр был больше похож на бродячего актера, отставшего от труппы, чем на обычного путника. Но в любом случае теперь ему не грозило гонение, как если бы он остался в эмеральдском наряде.

Если честно, то я полностью поддерживала друга в его непонимании такого отношения к полукровкам. Однако приходилось мириться со сложившимся положением дел. Эмеральд никогда не терпел смешения своей благородной крови с чьей-либо еще и строго наказывал тех, кто ослушается. В принципе, в Амаранте не стали бы так строго относиться к смешанным бракам, но такое категорическое мнение эльфов о том, что иные расы не достойны с ними породниться, обижало людей. А потому и в нашем королевстве существовал строжайший запрет создавать союзы с эльфами, и уж тем более заводить детей-полукровок. Но во все времена запретный плод оставался и остается сладок. За примером далеко ходить не надо: моя подруга Айри Грэм была счастливой матерью прекрасного полуэльфа, между прочим, моего бывшего преподавателя в Университете магии и ясновидения. Правда, Айри и ее сын были навсегда разлучены, но это совершенно другая история, о которой мне не очень хотелось бы вспоминать — сердце все еще болело за подругу. Может быть, когда-нибудь расскажу, но уж точно не сейчас. Тем более, что меня уже подгоняли.

— Кира, мы только тебя ждем! — торопил меня, уже успевший залезть в свою корзинку-переноску Кузьмяк. — Хозяйка моя любимая, пока светло нам бы до какого-нибудь селения добраться. Уважаемый господин Вэр говорит, что мы как раз успеем.

— В принципе, я готова, — сообщила я, мельком оглядев себя. На мне как всегда был мой обычный походный наряд: удобные обтягивающие штаны, короткие сапожки из мягкой кожи, мужская темная рубаха и кожаный жилет. Длинные светлые волосы я сзади перевязала широкой лентой. — Сейчас только вещь-мешок возьму, и можно идти.

— А обещание? — Вэр раскрыл свои руки для объятия.

— Обещание, говоришь? — хмыкнула я, надевая корзинку-переноску на плечи, затем я взяла вещь-мешок и привязала к поясу. — Так я его выполнила. Сказала же, что подумаю, вот и думаю.

— Ты так со мной жестока, — заявил Вэр, выдавив из левого глаза скупую мужскую слезу. — А ведь я так ради тебя старался!

Я улыбнулась, размышляя, поиздеваться над ним еще немного или с него уже достаточно. Решив, что не стоит перебарщивать с кнутом, я перешла к прянику.

— Все, я подумала! — объявила я и со смехом обняла друга, поцеловав того в щеку. Я спиной почувствовала, как котенок в корзинке перевел дух. Ему все время казалось, что я хожу по тонкому лезвию и в любой момент могу превратить Вэра-братика в Вэра-извергомонстра.

Теперь уже совершенно довольный арахноид весело зашагал по полю в направлении дороги, я же поплелась за ним неся за спиной корзинку с Кузьмяком. А сидящий на ветке одинокого, и мною так и не опознанного, дерева ворон с облегчением прислонился к стволу — наконец-то эти психи покинули его дом.

Глава 2

Село, о котором говорил Вэр, носило гордое название Непобедимое. Не знаю кто и когда пытался его завоевать, но по мне так оно больше напоминало прибежище псевдоэстетов, нежели воинов. Почти у каждого дома стояло хотя бы по одной статуе. Возле особенно богатых дворов были и фонтаны, один замысловатее другого. Сейчас они не работали. Только я пока не поняла почему: или из-за того, что настала моя самая любимая осенняя пора, или потому что они попросту такими всегда ибыли. В любом случае, все здесь выглядело немного запущенным, и в то же время довольно изысканным. Возможно когда-то Непобедимое действительно было своеобразным местом, где собирались деятели искусства. Но это время безвозвратно ушло.

Солнце уже заходило за горизонт, освещая причудливо разукрашенные кроны деревьев, делая их еще более яркими, чем при дневном свете. Сейчас было как раз мое самое любимое сентябрьское время суток — еще не вечер, но уже и не день. Время чудес. Время тайн. Сказочное время.

Только чем дальше мы продвигались в глубь Амаранта, тем холоднее становилось. Когда мы подберемся к границе со Стальными горами, где обитают гномы, то и вовсе будем по уши в снегу. Но пока еще до этого было довольно далеко, так что я надеялась, что успею привыкнуть к холоду. Однако уже скоро нужно будет доставать свою куртку на заячьем меху. Вэр всегда подшучивал, что ее подкладка сделана из дохлой кошки, и сейчас я очень надеялась, что он не станет повторять эти слова в присутствии Кузьмяка. Нежные аристократические кошачьи ушки не выдержат такого кощунства.

Пока мы шли по селу, я никак не могла определиться, как отношусь к здешнему окружению. Вроде бы здесь все было достаточно аккуратно и уютно, но в то же время появлялось ощущение, будто это всего лишь жалкие отголоски былого величия. Кроме того, я заметила, что большинство домов были необитаемы. Редкие прохожие смотрели на нас со смесью заинтересованности и подозрительности. Наверняка к ним не часто заглядывали гости. Насколько я знала карту (а знала я ее очень хорошо, хоть по известным причинам и не пользовалась ею — и я, и Кузьмяк с моей подачи страдали сильнейшей формой топографического кретинизма) Непобедимое лежало довольно далеко от главных дорог.

— Эх, — вздохнул Вэр, проведя рукой по своим гладким, слегка вьющимся у висков, белокурым волосам. — А видела бы ты, милая, это местечко лет двести назад. Вот уж где кипела жизнь! Вот уж где я повеселился!

— А что здесь стряслось, многоуважаемый господин Вэр? — пискнул из корзинки котенок. Он стал все чаще обращаться к арахноиду. И это меня очень радовало. — Расскажите, пожалуйста, многоуважаемый господин Вэр.