Алексей Леонтьев - Последняя радиограмма Страница 6

Годами мы, дальневосточники, привыкли считать себя на переднем крае. Сюда отбирали самых лучших. Готовились первыми принять удар врага. И вот уже второй год мы в глубоком тылу.

Разум понимает, что мы и теперь обязаны стоять здесь на страх «неумному соседу», но сердце отказывается согласиться с этим.

Правда, сосед не дает нам ни на секунду забыть о нем. Пограничные конфликты, обстрелы «по ошибке» наших торговых транспортов. Мой старый друг капитан Киреев с экипажем своего парохода незаконно арестован в Гонконге. Но в общем положение — ни мира, ни войны. По обе стороны границы пушки заряжены и наведены. Дальневосточный военный округ преобразован во фронт. Флот держится в постоянной повышенной боевой готовности. Но если по ту сторону только и ищут повода открыть огонь, то мы вынуждены делать все, чтобы такого повода не дать. Чтобы выдержать все это, надо иметь железные нервы.

Вечером я подал еще один рапорт с просьбой отправить меня на фронт. Я ведь не только журналист. Я бывший штурман-подводник, воевал в Испании и в финскую, почему же теперь я пишу реляции о боевых учениях?

Моя семья летом прошлого года отдыхала у родных в Одессе. Там их застала война. Я до сих пор ничего не знаю о судьбе жены и детей.

Да, но как добиться, чтобы тебя все-таки направили на фронт?..

…Сейчас, когда в тяжелых боях решается вопрос о свободе и независимости нашей Родины, как никогда, необходима мобилизация всех средств на решающих участках боевых действий.

Основную тяжесть подводной борьбы несет в настоящее время Северный флот. Там высокие потери в боевых кораблях. Задачу существенного пополнения подводного флота на севере можно успешно решить, перебросив с Дальнего Востока в Баренцево море отряд наиболее быстроходных и мощных недавно вступивших в строй подводных лодок типа «С».

Предлагаемый мной план предусматривает переход отряда с Дальнего Востока на базу в Полярном морским путем через Тихий и Атлантический океаны. Недавнее плавание ледокола, пришедшего из Черного моря в дальневосточный порт, доказывает, что подобный переход вполне возможен при условии захода в порты союзников или снабжения с танкеров, заранее расставленных в океане на пути следования отряда. Поход, который могло совершить надводное безоружное судно, тем более смогут проделать боевые подводные корабли, плавание которых может проходить в обстановке полной скрытности.

Общая протяженность предлагаемого маршрута около восемнадцати тысяч миль. Расчеты показывают, что отряд подводных лодок может преодолеть это расстояние за три-четыре месяца.

Примерный маршрут следования таков: Владивосток — Датч-Харбор (Алеутские острова) — Сан-Франциско — Коко-Соло (Панама) — Гуантанамо (Куба) — Галифакс (Канада) — Розайт (Шотландия) — Полярный…

Эвакуирована Ленинграда. Днями выезжаю к тебе. Считаю секунды до встречи. Целую очень. Олежка.

Единственная моя!

Завтра мы уходим. Через час я должен прибыть в порт. Когда ты прочтешь это письмо, я буду уже далеко.

Весь этот страшный год я ждал тебя. Я не хотел верить в реальность. Я надеялся на чудо. Я всегда оставлял ключ, уходя в море. И, возвращаясь домой, молился всем магометанским и христианским богам. Но они даже всем скопом не в силах были сотворить чудо. Ты совершила его сама…

Мне страшно представить себе, как ты одна в пустой квартире читаешь это письмо. Слова сейчас бессильны. Но ты знаешь, что я не мог поступить иначе. Ты все поймешь, как всегда понимала меня.

Впереди еще долгий путь к войне, но я дойду, дойду во что бы то ни стало и рассчитаюсь за все — за нашу боль, за Ленинград, за слезы, горе и кровь…

А ты жди, Олежка, жди! У нас с тобой впереди в запасе вечность. И не одна. Моя вечность, твоя и все вечности наших детей.

На рассвете мы уходим. Только тебе, которой нет здесь, я могу сказать об этом. Жены других не знают. Они не будут провожать нас в этот поход…

До свидания, Олежка! До свидания, любовь, боль, счастье мое…

16 октября. …Ночь. Ясная, прохладная ночь осени. Рейд и сопки в белесом свете луны. Затемненный город затих, притаился, прижавшись к сопкам. На улицах ни огонька. Ветер доносит шум автомашин, идущих с потушенными фарами.

Я стою на мостике «С-716». Сейчас моя вахта. Как круто изменилась моя судьба! Не пропали даром рапорты с просьбой направить на фронт. Вот уже три недели, как я — замполит командира «С-716». Вспомнили в Москве мое подводное прошлое…

Через несколько часов мы выходим. Внизу под стальной обшивкой прочного корпуса спит команда. Сорок семь человек… Они не знают, куда лежит наш маршрут. Даже командиры. Они только догадываются, что идем далеко, очень далеко. После погрузки снаряжением забиты все отсеки. Командующий разрешил объявить цель похода лишь по выходе с Алеутских островов. Пока знают все только двое — Газиев и я. Но команда спит спокойно. Они верят нам. А мы теперь отвечаем за судьбу этих сорока семи человек.

Мы идем в неизвестное, но все понимают, что не на прогулку. И ни одной попытки уклониться от похода. Наоборот, те, кто перед выходом был болен, находился в госпитале, показали прямо чудеса выздоровления. Докторам оставалось только развести руками и… выписать пациентов. Молодому сигнальщику Феде Бакланову неделю назад вырезали аппендицит, а сегодня он уже на подлодке.

На все вопросы любопытных наши краснофлотцы многозначительно отвечают: «Океан-то Великий…»

Какая тихая ясная ночь!

Легкий шорох шагов по трапу. В круглом люке голова в пилотке. Глуховатый голос спрашивает:

— Товарищ старший политрук, разрешите подняться на палубу?

— Подымайтесь.

Сухощавый высокий матрос поднялся на палубу. Знакомый голос спросил:

— Разрешите курить, товарищ старший политрук?

— Курите.

Вспыхнул в ладонях огонек, на долю секунды осветил сухое, прорезанное рубцами морщин лицо, светлую щеточку усов. Это Шухов. Да, Константин Шухов идет рулевым на нашей «С-716».

Ему заменили тюрьму фронтом. За него поручились друзья. Настойчиво хлопотал Газиев. Он лично ходил на прием к командующему флотом и добился зачисления Шухова на свою подлодку. Бывший капитан третьего ранга Константин Шухов теперь рядовой краснофлотец.