Виктор Сафронов - Легионеры Страница 6

— Все таки, Бетховен сукой оказался, — с тоской думал он, по пути на кухню. — А ведь обещал, мамой клялся. «Наколка верная. Делов на пять минут. Только заскочишь, возьмешь сейф и все». Деньги — мне. Ему за наколку, только бумаги, которые там окажутся.

А на самом деле, когда ровно в одиннадцать двадцать пять, он проник в дом и пробрался в чулан, где должен был быть сейф, там имелось только недавно приготовленная ниша для него. Ни денег, ни бумаг…

Было немного строительного мусора. И внизу, еще теплый труп. И все. В руке, полотенце, которым он неуклюже пользовался вместо перчаток. Он вспомнил про муху, выражение лица приобрело довольный характер: «А ловко я эту тварь прихлопнул» — и ему сразу стало как-то легче.

Зайдя на кухню, он машинально выглянул в окно на окружающий подмосковный мир. То что он увидел, сразу ему не понравилось и настроения не добавило.

Какие-то люди с автоматами, в масках и пятнистой форме окружали дом, в котором он, намеревался сперва перекусить, чтобы сгладить неприятности сегодняшнего дня, а уже потом, быстренько пошарить на предмет поиска чего-нибудь ценного. А тут какие-то незнакомые люди с надписями на спине… Пока не видно. А… Вон у того, который кувалдой разбивает дверь в парник… Так… Точно. ОМОН. Все — пиздец… Или грубо говоря — сливай воду. Труп есть. Предполагаемый убийца здесь. Чьи вы хлопцы будете, у них можно не спрашивать. Спрашивать, с какой ноги они утром встали, тоже не следует, так как не резон. А вот вероятность того, что забьют до смерти, была очень даже высокой…

Надо хоть зубы с ребрами спасать.

«Что делать?» — извечный вопрос для каждого русского человека. Ответ на него, иногда означает очень многое… Если не все. Поэтому, даже если ты обладаешь всего одной извилиной и та, по капризу природы, находиться у тебя между ног, все равно старайся хотя бы с ее помощью, найти выход из создавшегося положения.

Ворвавшиеся в особняк воровского авторитета «Мордана» омоновцы, в зале обнаружили труп хозяина, а на кухне окровавленного, потерявшего сознание гражданина. На теле «кухонной находки» виднелись многочисленные, неглубокие порезы. Прямо на месте его перевязали и несколькими оплеухами вернули в сознание.

До приезда скорой помощи, от пострадавшего так и не смогли добиться ответов на простые и ясные вопросы: «Кто он? Что делал в доме? Кто «завалил» хозяина особняка и, кто его «подрезал»?

Окровавленным ртом, вытаращив глаза, он что-то нечленораздельно мычал. В общем, было непонятно. Находящегося в шоковом состоянии гражданина, повезли под охраной в самую обычную больницу скорой помощи. Сперва хотели завезти в закрытое лечебное учреждение, а потом посмотрели, что угроз от него никаких нет и повезли в скорую помощь.

В доме, к работе приступили опера из угро и работники прокуратуры.

Наблюдавший из-за зеркального окна второго этажа за всеми этими смешными событиями гражданин Бетхович Самуил Израилевич, сценический и эстрадный псевдоним «Самый русский шансонье Михаил Шимутинский», в неформальных кругах своих почитателей откликавшийся на имя «Бетховен», очень веселился наблюдая за тем, как здоровенные русские парни, в этих смешных шапочках с прорезями для глаз, скакали по крышам хозяйственных построек соседнего участка, штурмуя неприступную твердыню недостроенного дома.

Заливистым, мелко дребезжащим, смехом, он приглашал разделить с ним, внезапно возникшее веселье, молодую особу с довольно легкомысленной прической и такой же юбкой, туго обтягивающей все прелести дискотечно-ресторанной дивы. Причина ее нахождения в этом доме была проста.

Старому козлу захотелось разнузданного, но дешевого разврата. Для остроты впечатлений, кроме омоновской битвы за окном, хотелось испробовать и молодого, но опытного в деле сексуальных излишеств тела. Он его перед возвращением в США, заказал в системе быстро развивающегося сектора оказания услуг.

До отлета самолета было еще семнадцать часов. Есть время за «дешевые бабки, круто развлечься».

В Москву или иначе на периферию, он ездил «рубить капусту», т. е. зарабатывать на попсово-ларечном блатном романсе деньги. Но постоянно жить, вместе с большой семьей предпочитал за океаном.

Деньги, после визгливой, базарной торговли, были уплачены вперед, с учетом двух часов пятнадцати минут беспрерывной, сексуальной эксплуатации. Минуты им были выторгованы, в качестве премиальных, как крупному, оптовому покупателю. Сутенер плюнул, и, чтобы не слушать этот сорочий гвалт, согласился.

Бетховен, понаблюдав за бесплатным видом из окна, обернулся, глянул на часы, после на сидящую на клеенке предварительно расстеленной на разложенном диване, красивую молодую секс-диву и затараторил:

— Ты уж постарайся… Как тебя зовут… Наташа? Красивое и очень необычное имя. А если ты от души постараешься… То уж и я тебя не обижу, колбаски вкусной на дорожку отрежу… Любишь колбаску? Вижу, вижу, что любишь… Конфет дорогих отсыплю. У меня вкусные конфеты, «Молочный ирис» называются…

Торопливо бубнил он, посматривая на часы, грубо тиская проститутку. Путаясь в собственных пальцах, пытался снять, то немногое из одежды, что было на ней.

— Ты, уж помоги мне раздеться, а то видишь возбудился я крепко, пальцы вот прыгают. Да и молодца моего приголубь, а то с моей старой шваброй… Видишь… Болтается без дела туда-сюда… Совсем грустный и съеженный весь…

Путана стала раздевать старого Сатира с отвисшим брюхом, пытаясь не задохнуться от запаха псины, исходившего от клиента. А он заходился от бурно закипающих в крови гормонов счастья, радости и щенящего восторга.

— Какой ты сильный и красивый, — ворковала она гладя руками его волосатую грудь и спину. Потом подошла к магнитофону, включила спокойную мелодию. Начала пританцовывать перед ним, распуская свои длинные волосы. — Ложись на живот, мой рыцарь, я тебе специальный массаж сделаю. После него, ты станешь смелым и стойким, как солдатик в одной сказке.

Он млел от такого обращения. С эрекцией правда, по прежнему была беда, но он надеялся на то, что попал в руки настоящей специалистки своего, вернее — его дела. Он ждал, надеялся и верил, что сегодня все будет хорошо, тем более деньжищи отвалил, немерянные. Поэтому торопливо, мешком повалился на свой необъятный живот, ожидая продолжения удачно купленных наслаждений.