Александр Путятин - Обаламус Страница 6

Так мы прожили почти год. Все знакомые считали, что я «свихнулся на учёбе». А что ещё можно подумать, если человек всё свободное время проводит с книжками в руках? И никому не пришло в голову, что на самом деле эти зрачки большую часть суток работают на благо инопланетного разума, а сам я частенько отключаю сознание и сплю с открытыми глазами, сидя в читальном зале. За это время разбежались все друзья, включая даже Мишу, но не мог же я отказать Обаламусу! Ему так много нужно было узнать о нашем мире, и так мало времени оставалось до предполагаемого отбытия!

8

Странный год, тянувшийся, казалось бы, нескончаемой лентой, подходил к концу. Приближалось время прощания. Вот уже пять дней, как мой сосед по черепной коробке установил контакт с экипажем крейсера. Было это в аккурат на второй день после того, как наша экспедиция поменяла лагерь, перебравшись с Фролихи на остров Ольхон в поселок с тем же названием. Причина передислокации — погода. Три недели над Фролихой шли дожди, срывая всю актинометрию[5]. Ко дню отъезда разлившееся озеро добралось уже даже до приборной площадки. Коллеги проклинали судьбу, а у меня крепли подозрения, что кое-кто сознательно добивается переноса стоянки.

Зато на Ольхоне погода сразу наладилась, и наша группа с головой погрузилась в наблюдения. Измерения шли всё светлое время, выспаться за четыре ночных часа толком не удавалось, поэтому моя идея погулять под падающими звёздами всех оставила равнодушными. Что, собственно, и требовалось. А ещё мне нужно было отойти километров на пять вдоль берега к утёсу, выбранному Обаламусом в первый же день прибытия, и ждать, когда над нами зависнет невидимая в темноте капсула. Дальше он отключит наше общее сознание и покинет планету, а я через несколько минут приду в себя и вернусь в лагерь.

Всю дорогу к утесу Обаламус меня торопил и отключил сразу, как только прибыли. Видимо, капсула уже была на месте. Даже не попрощался, скотина! Только что были видны: и дорога, и залив, и звёздное небо, а потом сразу — чёрная пелена, будто свет в кинозале погасили…

…И сейчас же из этой темноты медленно проявляется круглый светящийся диск, а следом за ним — разноцветные капельки-звёзды. Когда местные говорили, что на Ольхоне при полной луне можно ночью читать газету, думал: врут. А оказалось — правда, можно. Встаю и разворачиваюсь в сторону поселка.

Сюрприз! Метрах в десяти прямо передо мной трое мордоворотов. Вот же чёрт! Вчера у одного из наших возле магазина пытались денег «одолжить» на бутылку. Но расклад вышел: пятеро против четверых не в их пользу, и ребятишки разумно отступили. Не навсегда, как выяснилось… Похоже, от самого поселка меня «пасут». Гопники, чтоб их! А как подготовились: один с обрезком трубы в руках, у другого арматурина из-за голенища кирзача выглядывает, третий неторопливо натягивает на руку шипастый кастет. Оглядываюсь — за спиной ещё двое. Видимо, вдоль берега утёс обошли. Значит дорога с обеих сторон перекрыта. И тоже, блин, не безоружные — у каждого то ли черенок от лопаты, то ли просто дубина… Но их тень от утёса накрывает — видно плохо…

Так, приплыли… Много их, ой много… Мне хватило бы и троих… Молчком двигаются, без смешков и подначек — значит не бить, убивать собрались… И что теперь? Бежать некуда, кричать бесполезно… Место тихое, никто не услышит… Драться — можно, но увы — недолго… И за что вдруг такое невезение?!

…Господи, ну, какой же я идиот!!! Обаламус же в открытую говорил, что важно сохранить его визит в тайне… Вот и сохраняет… Если уж бесплотный дух погоду переделал под свои нужды, то организовать этих дебилов ему вообще не проблема… Я ж для него низшая раса, не прошедшая какой-то там барьер… Муравей, возомнивший себя другом и соратником бога… Носитель… Ёжика — того он лисице скормил… А меня подставил этим… Неандертальцам…

Мордовороты между тем молча сжимали кольцо… Судя по тому, как все посматривают на владельца кастета, он у них главный… И он начнет… Да, он… Продолжает идти, все остальные застывают на месте… Нет, он лишь отвлекает внимание… Один из тех, что сзади, скользящими бесшумными шагами приближается со спины, подняв над головой дубину… Стоп… Но я не могу этого видеть… Пусть — так блекло и схематично… Дубина продолжает быстро падать вниз… А затем движение её внезапно замедляется, и я успеваю убрать голову из-под удара… Мой несостоявшийся убийца промахивается, инерция бросает его вперёд, на то место, где я стоял только что… Стоял, но сейчас инстинктивно сместил вес на левую ногу и, выждав секунду, резко двинул назад правый локоть… Чавкаюший звук удара в ночной тишине прозвучал особенно громко. Короткий вскик, парень хватается за лицо и падает на дорогу. Но мне некогда жалеть ударившего воздух бандита… Их и без того ещё слишком много осталось.

Из нападавших только владелец кастета успевает среагировать… Главарь — точно… Шагнув вперед, он выдаёт отличный правый свинг шипастым кулаком в корпус… Грамотно… Голову из под удара убирать легче, чем туловище… А добить подранка вчетвером — плёвое дело… Но я ничего не убираю, наоборот — добавляю недостающее… Увесистый дрын, выпавший из рук первого разбойника, носком правой ноги подброшен в воздух. Хват ладонью, рывок… И вот он уже упёрся в дорогу одним концом, как рогатина, и ловит руку с кастетом на другой… Получилось!.. Вопль главаря можно было услышать, наверное, и на другом берегу пролива… Сжав обеими руками дубину я остановился в готовности к продолжению… Но его не последовало. Трое оставшихся разбойников развернулись и, побросав оружие, пустились наутек…

Но как же так? Я же ничего особенного не умею! Да, занимался боксом, имел второй юношеский разряд… в легком весе… Но ребят с такими габаритами, даже двоих, даже без колов и арматурин, мне бы ни за что не одолеть! А пятеро вооруженных — верная гибель! И вообще, как можно видеть то, что происходит за спиной?

— Извини, — раздался в голове далекий, постепенно стихающий голос. — Я немного усовершенствовал наше тело, теперь тебя гораздо труднее убить и невозможно застать врасплох.

— Зачем? — что-то подсказывало мне, что время общения уже ограничено.

— Форма извинения за ухо, ну и… Есть ещё одно соображение… Но о нём я ничего не могу тебе сказать сейчас, возможно — когда вернусь… Если вернусь… Прощай…

9

Рюкзак со всеми экспедиционными шмотками я полчаса назад по дороге из аэропорта закинул в камеру хранения ФДСа[6]. Осталась только полиэтиленовая сумка. Она лежала сейчас в пределах видимости на соседнем стуле и не давала полностью посвятить себя счастью. А счастье было прямо перед носом, оно великолепно выглядело, еще лучше пахло и рождало в душе сладостные воспоминания. Я говорю о тарелке с пельменями. Вы будете смеяться, но это единственное, чего мне обычно недостает в экспедициях. Ни бесчисленные орды комаров, ни утренний иней на забытой с вечера ложке, ни моросящие дожди, ни ливни с грозами и градом не огорчают меня так, как необходимость длительное время обходиться без любимой, привычной с детства, пищи. И пусть в столовке только один сорт пельменей, да и те фабричные, в то время как у нас дома к празднику их лепят сами хозяева по пять-шесть видов только мясных, а иногда ещё и до трёх видов рыбных!.. В экспедиции не было никаких, поэтому сейчас даже такой суррогат казался поистине райским блюдом.