Николай Леонов - Искатель. 1967. Выпуск №1 Страница 6

Он имеет в виду три последние кражи. Пробои были сделаны там тем же орудием. Этакое жало с характерным изломом.

А что еще было общее между этими кражами? Каждый раз исчезала крупная сумма денег. Иными словами — в квартирах у всех пострадавших лежали большие деньги. У налетчиков промаха не было. Это означало точный подвод. Кто-то с острым нюхом вел разведку и потом наводил на кражу. А тот приходил и работал в перчатках. Каждый раз в перчатках. И здесь он в перчатках. Если не ошибся Николай Иванович. И если не ошибся, то значит преступник очень матер и к тому же не одиночка. Он в квартире один, словно призрак, но за дверью их несколько. И каждый на своем посту. Поэтому все чисто и аккуратно. И делалось спокойно. И точный подвод. Ни одной промашки. И уж не слишком ли для одного — четыре подготовленные кражи? Один давно бы ушел на дно и там затаился еще после первой жирной добычи. Но их тут несколько, и только подавай. Это общее, А в чем отличие этой кражи от предшествующих? Забрали только деньги. В прошлых случаях брали и дорогое тряпье. Здесь только деньги. Что это: попытка сбить следствие с толку? Мы — не мы. Или грабеж учинили другие? Прибыло их полку. А может, только осторожность, и всего…

Серафим Петрович неловко шевельнулся, в пояснице резко заломило. Он застыл, пережидая боль. Точно решил ее обмануть, дескать, его нет и она, мол, может убраться восвояси.

Боль поверила и уползла куда-то вглубь, где было ее логово. Подполковник сел поудобней и послушал, что происходит сзади.

Там Зубов все еще вел наступление. Он опирался уже на литературные источники. Его оппоненты помалкивали.

«Так кто же преступники? — подумал подполковник. — Ясно, не дети, нашедшие кратчайшую прямую к бюджету на мороженое. Здесь видна мозолистая рука кустаря-рецидивиста. Нахальная уверенность зрелого волка, досконально изучившего материальную часть капканов и способного разбирать их с закрытыми глазами. А коли так, его фотография должна числиться в нашей картотеке. Но только кто же он? Его хвост вроде бы и мелькнул, но он еще призрачен. Он скользит в руках и не дается. Ибо плоть его — факты. У розыска пока предположения. Они, словно компас, дают направление, но горизонт широк впереди и пуст, простирается от края до края».

Машина свернула с Петровки в боковой переулок, и шофер сказал:

— Вот мы и дома, — и заглушил мотор у подъезда.

Предстояла высадка из машины, и радикулит оживился. Тогда подполковник напустил на себя озабоченный вид и начал рыться в карманах. Он ждал, когда выйдут сотрудники. Они вышли и, в свою очередь, ждали его. Тогда он стал еще озабоченней, махнул им рукой — мол, ступайте, я тут долго, черт побери! И потом только полез из машины.

— Отсидел, понимаете, ногу, — с фальшивой беззаботностью сказал Михеев, поймав заинтересованный взгляд шофера, но сейчас же последовал сильный выстрел изнутри, и подполковник замер, как сомнамбула.

Шофер с удивлением смотрел на начальника.

Подполковник пришел в себя, постоял у машины, якобы полюбовался на старую церковь, и поднялся к себе на четвертый этаж.

У кабинета ждали сотрудники. Он повесил пальто, кивнул Зубову — прошу, начинайте, — с отвращением покосился на зияющую ловушку кресла и пристроился возле трубы отопления.

— Прежде всего преступник очень опытен. Я хочу начать именно с этого, — произнес Зубов торопливо, будто в нем прорвалась плотина. — Он умен и многое знает, этот тип.

— А может, это был сам Шлепа? — невинно вставил Марков, и все засмеялись — это была популярная шутка.

В отдаленные времена водился такой незадачливый вор Шлепа. Не вор, а растяпа. Он блестяще проник в квартиру известного ученого, точно в дверях был не замок, а брикет сливочного масла. Шлепа сгреб большие деньги и напялил на себя заграничный костюм хозяина. А свой швырнул небрежно в мусорное ведро и скрылся, словно дух. Но тут его и подвела элегантная рассеянность. Он оставил в кармане пиджака паспорт с пропиской, и милиции понадобилось на поиски грабителя ровно столько времени, сколько необходимо для того, чтобы доехать от места преступления до квартиры Шлепы. Его застали за стиркой носков, и Шлепа долго держал мыльные руки над головой, ничего не понимая.

Это было давным-давно, и след Шлепы затерялся в толще лет, но шутка о незадачливом жулике прочно вошла в быт розыска.

— Продолжайте, — кивнул Михеев.

Мысли Зубова почти совпадали с его собственными. Лишь ход их был более извилист. Зубов нырял в кипящую пучину рассуждений, и порой казалось, там ему и будет конец, но он все же выбирался на отмель, и каждый раз в точке, близкой к мнению Михеева.

В том, что кража не была случайной, Зубов тоже не сомневался.

— Кража тщательно продумана, и преступник все учел до мелочей. Мы имеем дело далеко не с новичком. И искать его нужно среди старого преступного мира. Именно там. В каждом его движении виден огромный опыт. Вы только посмотрите: когда появилась сестра хозяина, он твердо знал: это могла быть только она, и больше никто не придет. Иначе он не был бы так хладнокровен. Потом…

— Вы полагаете, встреча с Крыловой входила в его расчет? — спросил подполковник.

— Вряд ли. Это пахло «мокрым делом», а на «мокрое дело» знаток уголовного кодекса вряд ли рискнет. Это ни к чему, если можно без встречи. Скорее здесь просчет. И вот тут начинаются противоречивые места. Степень подготовки преступления говорит о том, что он орудовал не в одиночку. С другой стороны, этот промах наводит на мысль об обратном. Попробуем представить, как все произошло, как он столкнулся с Крыловой. Смотрите, она ушла в восемь утра, а кража совершилась в девять, — сказал Зубов, блестя глазами и раскрасневшись от азарта. — Окажись их хотя бы двое, второй, наверное, дежурил бы у подъезда и вовремя предупредил бы напарника, заметив возвращение хозяйки. И так бы кончилось — без встречи. Но что же вышло на самом деле? У хозяйки заныл бок, она вернулась раньше предполагаемого времени и неожиданно вошла в квартиру…

Здесь его прервал «наган»: задребезжал старчески, и подполковник снял трубку.

— Слушай, Сима, — произнес начальник НТО, — у нас твой замочек, и почерк пробоя подтвердился вполне. Сретенка и новая кража — сущие близнецы. Словом, в заключении увидишь и…

Он что-то сказал еще. Про футбол и погоду. Но это было неважно, и подполковник не слушал его. Предположения подтвердились — этот неясный след вел в старый преступный мир. Подполковник подумал о тех, у кого был похожий почерк.

И тут же в памяти выплыл Мастер. Он был самым искусным из них — беркут по сравнению с коршунами — и всплыл поэтому первым. Но это было давным-давно — почти легенда. Осталась одна душещипательная блатная песня, живописующая его «подвиги» и любовные страдания. И поют ее теперь на нарах. А сам он ушел на отдых. И стоял полтора года назад на перроне Краснодара. Его фигура проплыла за окном вагона, когда пошел поезд, угрюмая, но уже безопасная для людей. Он кончился, Мастер. Уж это Михеев знал.