Гюнтер Хофе - Мерси, камарад! Страница 60

Пфайлер послал лейтенанта Бланкенбурга с двумя солдатами разведать положение в Кане. Он давным-давно снялся бы отсюда — удерживало его лишь предостережение Дернберга, который не забыл, как он взорвал собственное орудие под Смоленском.

Ожидание действовало майору на нервы. Уже в который раз Пфайлер перечитывал, не понимая смысла, листок, на котором было записано сообщение, перехваченное на коротких волнах. В 9 часов 33 минуты лондонское радио передало следующее:

«Сегодня утром союзные войска согласно приказу генерала Эйзенхауэра начали высадку морского десанта на побережье Северной Франции при сильной поддержке военно-воздушных сил».

«Эйзенхауэр? Кто такой Эйзенхауэр? — спрашивал себя Пфайлер. — Неужели англичан приперли в угол, если их генерал-фельдмаршал Монтгомери, прославившийся победами в Африке над Роммелем, не назначен главнокомандующим? Плевать на Монти, поскорее бы вернулся Бланкенбург. Каждую минуту может случиться непоправимое».

Затем Пфайлер прочел обращение, переданное лондонским радио, к французскому населению:

«Граждане, покидайте свои села и города. Сообщите это своим соседям, если они не слышали этого предупреждения… Держитесь подальше от оживленных улиц и дорог. Уходите пешком и не обременяйте себя поклажей… Уходите как можно скорее в открытое поле… Не собирайтесь большими группами, которые могут быть по ошибке приняты за скопление войск!»

В этот момент над Уистреамом пронесся новый шквал огня.

«Поскорее бы вернулся Бланкенбург», — подумал Пфайлер со страхом. Вслух же произнес:

— Приготовиться к перемещению! Орудия оставить, взять только личное оружие и патроны!

В траншее он остановился. Новотный, Бернрайтер, ефрейтор и офицер-связист. Всего вместе с ними восемь человек, можно пробиться, если повезет.

И здесь перед Пфайлером появился один из тех, кто ушел с Бланкенбургом в разведку.

— Лейтенант Бланкенбург убит. Наповал. Майснер остался в километре от КП, продолжает вести наблюдение. Англичане от Коллевиля повернули к Канскому каналу силой до батальона. Видимо, прорываются на соединение к группам, которые были сброшены ночью. Однако бреши есть повсюду.

Пфайлер нерешительно посмотрел на солдата, вся форма которого была разорвана в клочья. Подняв руку, майор приказал:

— Двигаться на увеличенных дистанциях!

Вместе с шофером он первым покинул окоп и побежал к дюнам. Все кругом горело: трава, кустарник, земля, политая фосфором. Повсюду мертвый пейзаж.

Подчиненные майора побежали в открытое поле. Через несколько минут низко над головой пролетело несколько пикирующих бомбардировщиков противника, поливая землю из пулеметов.

Майор вскочил, чтобы бежать дальше, но в воздухе раздался свист снаряда. Пфайлер бросился на землю и увидел, как упал, сраженный осколком, обер-ефрейтор Новотный. Майор брезгливо отвернулся, словно никогда и не знал этого человека.

Вскоре город остался позади.

«Бежали, как тридцать лет назад, на Сомме, — мелькнуло в голове Пфайлера. — Кругом мертвые гитлеровские солдаты. И лишь всего один-единственный англичанин. Лица у убитых такие, будто они очень удивлены случившимся. Гражданская смерть отмечает свои жертвы совсем не так, как смерть на поле боя, которая якобы возводит каждого убитого в ранг героя».

Легким не хватало воздуха. В висках сильно стучало. Бросок вперед. Налет самолетов. Падение на землю. И снова бросок. Глаза при взрыве закрываются сами, а когда открываются, то видят землю, политую новой кровью.

Командир дивизиона, который в настоящее время ничего не знал о судьбе своего подразделения, с изумлением заметил, что он уже некоторое время не бежит, а ползет по земле. И вдруг он начал понимать, что после этого постыдного бегства, если оно вообще закончится благополучно, он уже вряд ли сможет быть таким, как прежде: ведь сегодня, здесь, он опять не смог побороть страх перед смертью.

Подчиненные майора разбежались кто куда. Связист-ефрейтор был разорван снарядом на куски, но никто этого даже не заметил. Шофер лежал возле вычислителя метрах в двухстах от майора, недалеко от шоссе, на котором не было видно ни души. Однако на берегу Орна виднелись громады не то танков, не то самоходок.

Майор полз, бежал, снова полз, пока, запыхавшись, не оказался возле двух своих подчиненных.

— Нужно бежать дальше, пока не увидим Коллевиль, где уже несколько часов сидят томми, затем обойти его с востока и двигаться к Бенувилю, — сказал вахтмайстер Линдеман.

Лицо майора кровоточило. Автомат он потерял, как и планшетку. Каска съехала набок. Однако он еще не потерял страстного желания во что бы то ни стало вырваться из окружения, так как ему казалось, более того — он был уверен в том, что, как только попадет в плен, приклад скорострельной винтовки первого же английского солдата со всей силой опустится на его голову с криком: «Это тебе за Ковентри!»

На некоторое время самолеты противника исчезли, словно улетели подкрепиться. Беглецы воспрянули духом и бросились вперед. Вдруг в нескольких сотнях метров от них застрекотал вражеский пулемет. За ним — второй. Пули пролетали над головой и зарывались в песок.

«Вот и конец, — подумал майор. — Отсюда нам никогда не выбраться». Он закрыл глаза и зашептал слова молитвы, дрожа всем телом. Он даже не заметил, как вслед за вычислителем, фамилии которого майор даже не знал, вскочил шофер и куда-то исчез, и не сразу заметил, когда неподалеку от него на краю воронки залегли Бернрайтер и офицер-связист.

Когда же рядом с ним забили автоматы, майор поднял голову и с удивлением увидел, как вахтмайстер Линдеман очередь за очередью бил по пулемету противника. Пфайлер видел, как какие-то люди вскакивали на ноги, бежали, потом снова падали на землю. Он не понимал, что именно происходит вокруг, однако, почувствовав, что пули уже не свистят у него над головой, встал и пошел за своими подчиненными.

Коллевиль они обошли стороной, перебрались через полоску ничейной земли, держа курс на собор в Бенувиле. С ними здоровались неизвестные немецкие солдаты из танковой дивизии, в задачу которых входило удержание шоссе, ведущего в Кан.

Майор Пфайлер был настолько опустошен душевно, настолько изнемог от страха, что с трудом волочил ноги. Однако, когда майор увидел, что до КНП осталось совсем немного, он задумался над тем, каким должен предстать перед офицерами и солдатами полка: то ли прикинуться бедным Лазарем и, попросив стакан воды, сделать жест в сторону своих подчиненных, сказав, что без них все было бы скверно; то ли пролепетать несколько фраз о бесчеловечности противника и, отвинтив пробку, выпить из фляжки несколько глотков коньяку; была еще и третья возможность — сыграть стойкого полководца. Однако, посмотрев на лица оставшихся в живых подчиненных, он сразу же отказался от последнего варианта.