Алистер Маклин - Когда пробьет восемь склянок Страница 60

— Они этого не сделают! Не верю! Я присутствовала при разговоре отца с Лаворским. Он торжественно заверил, что с нами ничего не случится, что в конце концов они бизнесмены и убийства не по их части. Я верю, что он отдавал отчет своим словам!

— Значит, Лаворский! — Так оно и должно было быть. — Говоря вам это, он, возможно, сам себе верил. Но он наверняка не сказал вам, что в течение последних трех дней они убили четверых и уже четыре раза покушались лично на меня.

— Вы лжете! Такое… Такое в наши дни не случается. Имейте же хоть немного сострадания и оставьте меня в покое!

— Так говорить может только дочь потомка старейшего шотландского рода, — ответил я сухо. — Нам никогда не договориться. Где ваш отец?

— Не знаю. Мистер Лаворский и капитан Имри — это тоже один из них — заехали за ним сегодня около одиннадцати вечера. Отец не сказал, куда уезжает. Он вообще ничего не сказал. — Девушка замолчала и опустила руки. Щеки ее покраснели. — Что вы имели в виду, сказав, что нам не договориться?

— Он не говорил, когда вернется?

— Что вы имели в виду?

— То, что вы еще слишком молоды и недостаточно проницательны. То, что вы не знаете, как подл этот мир, и поэтому готовы поверить всему, что пообещает прожженный негодяй. К тому же вы отказываетесь верить единственному человеку, который в состоянии всех вас спасти. Поэтому разрешите сказать, мисс Кирксайд, что вы глупая, упрямая девчонка. Если бы достопочтенный Роллинсон не должен был спрыгнуть со сковороды в огонь, то я бы сказал, что он еще хорошо отделался.

— Что вы имеете в виду? — Живому и подвижному лицу трудно придать безучастное выражение, но на сей раз ей это удалось.

— Если он умрет, то не сможет на вас жениться и тем самым не совершит роковой ошибки! — сказал я грубо. — А он умрет только по той причине, что Сью Кирксайд не захотела ничего предпринять! Потому что она оказалась слепа и не захотела взглянуть правде в глаза! — На меня нашло вдохновение — я опустил воротник и стянул шарф. — Как я вам нравлюсь? — спросил я.

Судя по всему, не слишком. Она побледнела. Я посмотрел в зеркало и должен признаться, что Филипп Калверт мне тоже не понравился. Калейдоскоп красок на моей шее был похож на радугу.

— Квин? — прошептала она.

— Вы знаете его? Знаете лично?

— Я знаю всех. По крайней мере, большинство. Повар однажды сказал, что Квин, будучи пьяным, похвастался, что когда-то работал в цирке, в группе силовых гимнастов. А потом как-то вечером повздорил с одним из своих партнеров. Речь шла о женщине. Он убил напарника. Да, все это так. — Она пыталась отвести взгляд. — Я думала… думала, все это сплетни.

— И вы до сих пор думаете, что они, как миссионеры, проповедуют христианское учение? — насмешливо спросил я. — Вы знаете Жака и Крамера?

Она кивнула.

— Мне пришлось их ликвидировать после того, как они убили моего друга. Сломали ему шею. А после этого попытались убить меня и моего босса. Я потом убрал еще одного. Если не ошибаюсь, его звали Генри. Ну как, теперь верите? Или по-прежнему считаете, что вся эта история — детская игра?

Моя обработка произвела на нее сильное впечатление. Лицо ее превратилось из бледного в серое, как пепел.

Она сказала:

— Кажется, мне придется сдаться.

— Позднее, — холодно произнес я, хотя больше всего мне хотелось ее обнять и тихо сказать: «Ладно, ладно, не ломайте свою хорошенькую головку и предоставьте все вашему старому другу Филиппу. Весь этот кошмар кончится до наступления следующей ночи». Мне очень хотелось сказать ей нечто подобное, но вместо этого я суровым тоном проговорил: — У нас нет времени заниматься пустяками. Ведь, в конце концов, это вы собираетесь выходить замуж или нет? Отец сказал, когда вернется?

Какое-то время она смотрела на умывальник в углу комнаты, видимо, решая сдаться или нет. Потом снова подняла глаза и прошептала:

— Вы не лучше других… Вы — страшный человек… Убийца!

Я встряхнул ее за плечи. Потом со злостью в голосе спросил:

— Он сказал, когда вернется?

— Нет. — Она посмотрела на меня совсем уж печально. Давненько женщины не смотрели на меня так. Я опустил руки.

— Вы хоть знаете, что здесь делают эти люди?

— Нет.

Я поверил. Ее старик, видимо, был в курсе, но ей, разумеется, ничего не сказал. Лорд Кирксайд был достаточно умен, чтобы понять, что непрошеные гости не уйдут просто так. Возможно, он со своей стороны тоже вел безнадежную игру, втайне надеясь, что они пощадят его дочь, если будут уверены, что она ни о чем не знает. Но в таком случае ему следовало обратиться к психиатру. Однако, сидя в его шкуре или, точнее, в этом дерьме, я бы, наверное, тоже хватался за любую соломинку.

— Одно ясно, — продолжал я. — Судя по всему, вы знаете, что ваш жених не умер. Как и ваш брат, как и все остальные. Их просто держат здесь, под замком. Я прав?

Она молча кивнула.

Мне хотелось, чтобы она не смотрела на меня такими глазами.

— Вы знаете, сколько всего человек?

— Десять… Нет, больше. Я знаю, что среди них есть дети. Три мальчика и девочка.

Так и должно было быть. Двое сыновей вахмистра Макдональда и мальчик с девочкой, которые находились на борту переоборудованного спасателя, вышедшего из Торбея. Я не поверил ни одному слову из того, что рассказала мне Сьюзен относительно гуманности Лаворского, но меня не удивил тот факт, что люди, находившиеся на исчезнувших судах и ставшие невольными свидетелями бесчеловечных поступков, были еще живы. Для этого имелись веские причины.

— А вы знаете, где их держат? Ведь в замке наверняка найдутся подходящие тайники и подвалы…

— Внизу действительно есть нечто подобное. За последние четыре месяца я даже близко не могла к ним подойти.

— В таком случае у вас имеется великолепный шанс. Одевайтесь и проводите меня туда.

— Вниз? — Она с ужасом посмотрела на меня. — Вы с ума сошли? Отец говорил, что там денно и нощно находятся по меньшей мере трое часовых. — Теперь, подумал я, их уже не трое, а двое, но, поскольку она была обо мне и без того плохого мнения, промолчал. — И, конечно, они вооружены! Нет, вы явно спятили! Я ни за что туда не пойду!

— Откровенно говоря, я и не думал, что вы согласитесь. Вы бросаете на произвол судьбы своего жениха, жалкая трусиха, достойная всяческого презрения. — Я чувствовал вкус этого самого презрения на губах. — Да, лорду Кирксайду можно только позавидовать! Счастливый отец! И жениху тоже!

Она не выдержала и ударила меня, и в этот момент я понял, что победил.

— Не надо этого делать: можете разбудить часовых. Лучше одевайтесь.

Я сел спиной к кровати и, пока она одевалась, рассматривал дверь и стены. Честно говоря, мне надоело говорить женщинам, насколько я ужасен.