Олег Верещагин - Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем) Страница 61

На секунду её лицо застыло. Потом она улыбнулась и, внезапно щёлкнув меня в нос, объявила:

— Нет, — и добавила непонятно: — Думай, Олег, прежде чем спрашивать.

Ты говоришь, что небо — это стена,Я говорю, что небо — это окно.Ты говоришь, что небо — это вода,Ты говоришь, что ныряла и видела дно.Но — может быть, это и так,Может быть, ты права,Но я видел своими глазами,Как тянется к небу трава!

Ты говоришь, что нет любви —Есть только пряник и плеть.Я говорю, что цветы цветут,Потому что не верят в смерть.Ты говоришь, что не хочешь бытьНикому никогда рабой, —Я говорю, что будет рабомТот, кто будет с тобой!

Стоит ли спорить с тобой всю ночьИ не спать до утра?Может быть, я не прав,Может быть, ты права…К чему эти споры — наступит день,И ты разберёшься сама,Есть ли у неба дно и зачемТянется к небу трава…

«Пещеру с ручьём» отыскал Вадим, а осматривать её мы отправились втроём — Сергей, Вадим и я…

… - Да, хорошая пещера, — Вадим зачем-то нагнулся, вглядываясь в провал. — По-моему, большая. Я внутрь-то не заходил.

— Не воняет. — Сергей потянул воздух раздувшимися ноздрями. — Никого нет. Зверя, я имею в виду… Вон и ручеёк, и тропинка узкая…

— Поглядим внутри? — предложил Вадим, отламывая ветку сухого кустарника, нависшего над тропкой. — Во-от… чёрт, а это что?

— Что? — почему-то насторожился я. Вадим комкал в пальцах что-то, похожее на кусок валенка. Сломанную палку он выпустил, она упала на землю, а Вадим поднял резко покрасневшее лицо.

— Это шерсть, — он протягивал комок мне и Сергею.

Это в самом деле были спутанные чёрные волосы — очень длинные и толстые, похожие на шпагат.

— Пещерный медведь, — сказал Сергей раньше, чем я вспомнил название зверя. Вадим отбросил комок, словно обжёгся.

— Вот тебе и необитаемая пещера, — выдохнул он. — Наверное, эта тварь недавно тут живёт, вот и не провоняло…

— Уходим, быстро, — скомандовал я, кладя руку на эфес палаша. Мне вспомнились описания этого зверя в книжках, и по спине побежали колючие мурашки. Но Сергей, первым двинувшийся к тропинке, уже пятился нам навстречу.

— Поздно, — выдохнул он, вытягивая свой палаш из ножен.

Огромная чёрная туша появилась у начала подъёма. Зверь был гигантом. Он не бежал, а шёл, чуть косолапя, шкура со сбившимся внизу в сосульки волосом гладко ходила на мощных мускулах. Голова медведя по отношению к туловищу была меньше, чем у бурого сородича, но всё равно — разинув пасть, он легко мог раздавить череп любому из нас, как щипцами давят грецкий орех.

Скорее всего, медведь ещё нас не видел — у этих зверей вообще не очень хорошее зрение. Но чуял он нас точно — лобастая башка была опущена к тропинке, и я с леденящим ужасом услышал ровный, мощный звук дыхания, смешанный с хрипловатым пофыркиваньем.

— Вверх, — сипло сказал Вадим. Я оглянулся на отвесный откос:

— Не влезем, он нас снимет, как яблоки с ветки… Лучше внутрь, в пещеру…

— Спятил, — Сергей встал рядом с нами. — В темноте он нас подавит, как мышей, — он повернул бледное лицо со ставшими огромными серыми решительными глазами: — Надо драться.

Медведь поднял голову. Глаз почти не было видно за прядями шерсти, но я ощутил, как хищный, странно-холодный взгляд упёрся в меня, будто тупой нож.

Зверь задрал голову выше и, обнажив длинные жёлтые клыки, хрипло заревел. Мне показалось, что нас толкнуло звуковой волной.

Вадим, не отрывая взгляда от медведя, доставал из ножен бастард. Во мне что-то оборвалось — и я вытащил палаш.

Медведь неспешно встал в рост — на задние лапы, покачиваясь и растопырив передние. «Ух… хух… ух… хух… ух… хух…» — слышалось мощно-размеренное пыхтение. Со всё ещё оскаленных клыков прозрачными струйками цедилась слюна. Короче, следовало бежать — куда угодно, лишь бы подальше…

— Стреляй, — сказал мне Сергей.

— Дурак, — ответил я чужим голосом, — наган ему и шкуру-то…

Медведь стремительно бросился вперёд — выставив лапы и как бы падая, чтобы подмять нас. Его хватило бы на всех троих… Сергей отскочил назад, мы с Вадимом — вправо-влево. Я увидел чёрный бок и, прижатый к откосу, размахнулся и рубанул. Где-то вроде бы очень далеко снова заревел медведь, палаш вырвало из моей руки, подвихивая кисть. Я перекатился по широченной спине и упал наземь — удачно, на левую руку, правой выхватывая дагу. Справа от меня был открытый проход на тропинку, но я отметил это как-то мельком, потому что коротко вскрикнул Вадим, и я увидел возле головы медведя молниеносный высверк стали. Заорав что-то неясное самому, я обеими руками занёс над головой дагу и вогнал лезвие в толстый бок до упора. Меня мотнуло, как бумажную фитюльку, но я не выпустил дагу и, перелетев через медведя, грохнулся у входа в пещеру — уже не так удачно, дух захватило, и я беспомощно смотрел на оскаленную пасть, нависшую надо мной. Но рядом оказался Вадим — он был в крови и, рыча не хуже медведя, начал рубить морду зверя тесаком. Медведь махнул лапой — Вадим отлетел, как пушинка, лапа снова взметнулась, и я вогнал под неё, в складку кожи, дагу, заорав:

— Стой, ссссука! — а Сергей, появившийся где-то сзади, как из-под земли, замолотил палашом — он по-прежнему держал его в руках — по крестцу зверя.

Я распорол медведю лапу — и оказался у откоса. Голова гудела, куртка и майка у меня на груди были располосованы, рваньё быстро заливала яркая кровь.

Я видел, как Вадим выкатился из-под самой пасти медведя и, схватив его за ухо, полоснул тесаком по шее сбоку — брызнула кровь. Медведь взревел — грозно и удивлённо, отбросил Вадима куда-то в темноту пещеры, развернулся к Сергею, который, выставив перед собой палаш, вжался в откос.

— Сссстой! — прохрипел я и, прыгнув на медведя сверху, несколько раз успел ударить его в район позвоночника — лезвие соскальзывало. Медведь завалился на бок — я еле успел откатиться. Сергей, метнувшийся в сторону, вонзил свой палаш в брюхо зверя и молча рухнул — удар лапы пришёлся ему в бедро. Медведь вскочил и заревел — жалобно, он сам вогнал торчащий палаш ещё глубже. Я, поднявшись на колено, раскроил медведю нос сбоку, и он не успел повернуться ко мне — вновь возникший «на сцене» Вадим, подобравший свой меч, всадил его в бок зверя, навалившись на рукоять всей тяжестью тела. Через секунду после этого я загнал свою дагу точно под левую лопатку. Вырвать не успел — зверюга метнула меня головой прямо на пытавшегося подняться Сергея. Тот заорал, мы перепутались всем, чем только можно, но медведь не спешил атаковать. Он повернулся в нашу сторону, оскалился — но его качало, а по языку бежала тёмная кровь. Горло медведя задрожало, но его рык был больше похож на хрип, в котором пробивалось бульканье. Я нашарил наконец свой собственный палаш и поднялся на колено. Медведь, всё ещё рыча, двинулся к нам — я ударил палашом, как копьём, в оскаленную открытую пасть — лезвие скрежетнуло по гортани, медведь, сев на задние лапы, жалобно замычал, передними хватая эфес оружия. Кровь несколькими струйками брызгала в стороны.