Линкор «Альбион» - Борис Вячеславович Конофальский Страница 63

он опоздает минут на пятнадцать, но уже к пятнадцати тридцати она будет держать рубин в своих руках и рассматривать его в увеличительное стекло. Время шло к трём, и стрелки на часах, что стояли на камине, казалось, остановилось. Приходил её супруг, он был одет в прогулочный костюм, что-то говорил ей, но она даже не расслышала его, махнула рукой, слегка сдвинув брови: сэр Невилл, прошу вас, не донимайте меня пустяками.

И тот ушёл, а она осталась в своём кабинете ждать гостя. За несколько минут до назначенного времени чёрный крытый однолошадный экипаж остановился у роскошных ворот её дворца. Лакеи тут же выскочили из дома и распахнули створки ворот. Леди Кавендиш услышала шум во дворе, подошла к окну и, чуть отодвинув тяжёлые портьеры, стала смотреть на приехавшую коляску. Она видела, что из неё вылезли два человека. Чёрные сюртуки, чёрные шляпы… Большего ей разглядеть не удалось, от проклятого солнца у неё начали слезиться глаза. Герцогиня поморщилась: когда же уже американка найдёт ей донора?!

Она отошла от окна и села на диван в ожидании. И ждать ей пришлось совсем недолго. Уже через пару минут в дверях гостиной появился дворецкий и доложил:

— Мистер Мусаифф с партнёром просит принять его.

— Зови, — сразу распорядилась хозяйка.

Но прежде чем уйти, слуга, как и положено, поинтересовался:

— Прикажете подать вино, чай, кофе?

Но герцогиня только нетерпеливо поморщилась: ничего не нужно, давай уже зови гостей.

И гости вошли. Оба были в суконных, не по погоде — на улице май всё-таки — чёрных сюртуках, манжеты рубах у обоих были несвежи, ботинки, опять же у обоих, стоптаны. Различались эти люди только комплекцией и бородами. У старшего борода была абсолютно седа, а сам он был поплотнее, у младшего была черна, как смоль, и сам он был потоньше. И именно молодой нёс под мышкой коробочку, обитую синим бархатом, величиной с обычную шахматную коробку. Оба, войдя в гостиную, и не подумали снять шляп.

Но герцогиню это не смутило — чёрт с ними, пусть сидят в своих шляпах, если им угодно, — она, опираясь на трость, встала и с улыбкой произнесла:

— Прошу вас, господа, проходите, — и указала на диван возле небольшого чайного столика. — Прошу вас сюда, присаживайтесь.

Тот, что был с седой бородой, подошёл к ней первый, чуть поклонился и, так и не сняв шляпы, произнёс:

— Разрешите представиться, мадам, Лейба Мусаифф, глава Гамбургского отделения фирмы «Мусаифф», — он повернулся и, показав на второго гостя, продолжил: — а это мой зять Аарон Гольдсмит.

Молодой человек поклонился ей заметно ниже, чем тесть.

— Для меня большая честь видеть вас, госпожа герцогиня, — вежливо и едва не заискивающе произнёс Аарон.

— Очень приятно, господа, — отвечала им она, излучая радушие, хотя уже видела, что эти двое вовсе не так просты, как хотят показаться, — садитесь, прошу вас.

Она и вправду хотела быть с ними радушной, думала, что сможет расположить их к себе, ведь она сразу, едва они вошли, заметила в их аурах насторожённость. А у молодого, у Гольдсмита, к тонам напряжения примешивалась ещё готовность оказывать сопротивление, если понадобится. Он точно пришёл сюда вести напряжённые переговоры. Но не это удивило леди Кавендиш, больше её удивляло то, что у старшего ничего подобного она не замечала. Либо тот не был настроен торговаться, либо, что было бы значительно хуже, мог прятать свою ауру от её «взгляда».

А тем временем зять и тесть неловко уселись на диван, и старший, взяв у младшего синюю коробку, сразу перешёл к делу:

— Не хотим отнимать у вас время, мадам, хотим сразу показать вам наш товар.

С этими словами он раскрыл коробку и протянул её леди Кавендиш, а когда та взяла коробку в руки, стал вертеть головой, осматриваться и говорить:

— А нельзя ли убрать шторы? На улице солнце, и вы сможете увидеть, как камни играют.

— Нет нужды, — мягко отвечала ему леди Джорджиана, — я всё рассмотрю.

Она подошла к своему дивану, над которым как раз стояли два торшера и, усевшись, подкрутила на одном из них специальное колёсико; после этого торшер стал выдавать намного больше света, а герцогиня взяла лупу, лежавшую на диване, и взглянула на камни, что были аккуратно разложены в коробке. Она глядела на камни меньше секунды, а затем оторвала взгляд и уставилась на гостей, и те в её взгляде отчётливо улавливали недоумение, граничащее с уже созревающим раздражением.

— Кажется, здесь не все камни, которые я хотела видеть, — ещё сохраняя некоторое дружелюбие в голосе, произнесла герцогиня.

— Ах, да…, - заговорил Мусаифф, — забыл вам телеграфировать, но рубин «Александр» мы вчера отдали одному человеку.

— Человеку? — в герцогине, сразу за чувством непонимания, начинала закипать злость. — Какому человеку? Какому-то ювелиру? С камнем что-то не так? Камень требует дополнительной огранки?

— О, нет, нет, — заверил её Лейба, — с камнем всё прекрасно, он ничего не требует, а человек тот не ювелир, он покупатель, — Лейба смотрел на леди Кавендиш, видел, как меняется её лицо, и абсолютно спокойно, вернее, даже, с показным спокойствием продолжал: — Если он не даст ответа по рубину завтра утром, то мы обязательно привезём его вам.

Это заявление очень, очень не понравилось герцогине. И главное, она не могла понять, что всё это значит: камень и вправду кто-то собирается купить, или эти жулики просто набивают цену? Но теперь ей стало понятно их напряжение, они пришли сюда выяснить её реакцию, хотят узнать, можно ли с нею иметь дело, а заодно пришли посмотреть, сколько можно получить с неё денег за рубин, который они называли «Александром». Они наверняка навели про неё справки, мерзавцы прекрасно знали, с кем имеют дело, но всё равно пришли. У леди Джорджианы не осталось сомнений на счёт этих людей: жадные и хитрые. Они играют в эту игру, собираясь взять немалый куш. Ну что ж, она была готова с ними поиграть. И посему она тут же уняла нарастающую в себе ярость и заметила с кротким смирением:

— Что ж, буду жалеть, если рубин купят, он мне нравился.

После чего взяла лупу и стала рассматривать те камни, что были в коробке. И рассматривала их довольно долго, брала их в руки, смотрела через них на лампу торшера, хотя ни один из этих камней герцогиню и близко не заинтересовал.

А когда отдавала коробку ювелирам и когда те уже уходили, произнесла:

— Дайте мне знать, если ваш покупатель не купит тот рубин.

— Обязательно, — отвечал Лейба Мусаифф с поклоном.

А когда двери за