Игорь Маранин - Сбежавший младенец. И другие дела Страница 7

– Э—э… – попытался я вставить в её рекламный монолог свое слово, но оно было безжалостно раздавлено следующим предложением.

– На какой сегмент рынка вы рассчитываете? – допытывалась у меня девушка-продавец, – Блондинки, брюнетки, кикиморы? Или, может, русалки? Речные, озёрные, болотные, прудовые?

– Послушайте… – предпринял я вторую попытку заговорить, но и она не принесла успеха.

– Я вас внимательно слушаю! – заверила меня продавец, но тут же затараторила сама. – Вы можете совершенно не стесняться своих вкусов. Мы выполняем любые индивидуальные пожелания. Хотите любовное зелье, настоянное на девичьих мечтах о принце? Запах гарема? Вы будете ассоциироваться у своей избранницы с падишахом, и она никогда не сможет вам отказать. Хит сезона – приворотное зелье с запахом пота кампучийских мужчин.

– Я буду ассоциироваться с потными мужиками из Кампучии? – хмуро поинтересовался я.

Девушка на мгновение смолкла, и я тут же воспользовался возникшей паузой. Вытащил из кармана удостоверение инспектора и предъявил ей:

– Муниципальное унитарное предприятие «Счастье». Согласно Указа Императора вы обязаны бесплатно предоставить мне любой образец на выбор.

Продавец сразу поскучнела, а мой локоть зажил собственной независимой от её пальчиков жизнью. Мы присели за столик с рекламными проспектами, и я пересказал ей историю бакенщика.

– Знаете, инспектор, – вздохнула девушка, – я, конечно, вам помогу, только… Только реклама – это одно, а… В общем, вряд ли у вас что-то получится. Во-первых, действие любого зелья, чтобы там не говорили, очень кратковременно. А во-вторых… Понимаете, ваш бакенщик должен находиться рядом в момент, когда будущая влюбленная выпьет это зелье.

– Кто выпьет?

– Будущая влюбленная… Понимаю, звучит забавно, но это официально принятый термин. Впрочем, если вашему бакенщику разрешат свидание…

И всё же я взял приворотное зелье. Самое дешёвое. Называлось оно «Утро любви» и воняло, словно средство для травли тараканов.

Пока я разговаривал с девушкой-продавцом, на улице снова пошёл дождь. На этот раз настоящий ливень. Под козырьком продуктовой лавки собралось несколько человек, и я поспешил перебежать к ним. На обочину тракта выруливали ковры-самоходы, поднимая над собой зонты, некоторые остановились под Пешеходным мостом, пережидая непогоду, и только очередной ковер Департамента торопливо пролетел мимо, унося завернувшихся в шинели солдат в сторону Квартала Пьяных Горшечников.

– Сбежал у них кто—то, что ли… – вслух заметила пожилая дама с большой сумкой продуктов.

– А вы не слышали? – обернулся к ней стоявший рядом мужчина. – Такая афера! На вчерашних козьих бегах были подтасованы результаты. Бора арестован, а победительницу ищут по всему городу. Семьсот тридцать тысяч кто-то в карман положил, представляете?

– А я всегда говорила, – назидательно произнесла дама, – от этих козьих бегов один вред!

– Кому как… – тихо возразил мужчина. – Хотел бы я иметь семьсот тридцать тысяч…

Сердитая туча уползала медленно и нехотя. Ливень стих, лужи жадно глотали последние капли дождя, и я, подумав, решил заскочить домой. Перекусить, переодеться, и уж потом отправиться по второму адресу – в агентство знакомств «Купидон». Но въезд в Квартал неожиданно оказался перекрыт сотрудниками Департамента. Высокий и желчный гражданин, лицом напоминавший породистую лошадь, остановил меня на перекрёстке и потребовал документы.

– Инспектор Потапенко? – гражданин оторвал взгляд от удостоверения и оценивающе посмотрел на меня. – Так-так… И что же делает здесь герой «Дела Фаста»?

Слово «герой» было произнесено с нескрываемой иронией и презрением.

– Он здесь живёт, – в тон ему ответил я.

– Очень хорошо… – неожиданно обрадовался гражданин и махнул рукой одному из своих подчиненных. – Эй, Конопата, возьми-ка пару ребят и проверь дом инспектора Потапенко.

Какое-то мгновение мне хотелось устроить скандал и потребовать разрешение на обыск, подписанное моим непосредственным шефом – такова стандартная процедура обыска государственных служащих, но я сдержался. Им только дай повод. Припишут и сопротивление при исполнении, и ещё шайтан знает что. Я кивнул: мол, идите за мной, и двинулся к своему дому. В спину мне полетела тяжёлая усмешка человека с лошадиным лицом. Ох, не нравилась мне эта усмешка! Бояться вроде бы нечего – вряд ли боязливый тутайчик покажется на глаза незнакомым людям, но холодок, пробежавший по спине, не отпускал, не давал расслабиться. Что-то должно было случиться… что-то очень и очень неприятное.

Тутайчика и вправду нигде не было видно. Трое сотрудников Департамента достали и подключили Сонный шар, чтобы вся процедура была зафиксирована «независимым свидетелем», а затем разбрелись по дому, нарочито тщательно перерывая вещи и раскидывая их по комнатам. Но я заранее дал себе слово не поддаваться ни на какие провокации. Уселся у дверей, достал трубку, закурил и равнодушно следил за перемещениями незваных гостей. Изредка я поглядывал на часы, и это не укрылось от внимания Конопаты – дюжего молодца с рыжей шевелюрой и лицом в конопушках размером с копеечную монету.

– Торопитесь, господин инспектор? – ехидно спросил он.

– Нет, – ответил я. Скажи им, что действительно тороплюсь, так до вечера продержат. Минут через сорок, а может быть через час – после вопроса Конопаты я перестал смотреть на часы – двое его помощников, наконец, вернулись в прихожую. Вслед за ними в помещение вплыл Сонный шар.

– Никого нет! – бодро отрапортовал один из них.

– И ничего подозрительного тоже, – добавил второй.

Я слегка расслабился. И даже снова посмотрел время – прошло уже больше часа.

– Ну что ж… – недобро улыбаясь, произнес Конопата. – Осмотритесь быстренько в прихожей, да не будем больше задерживать господина инспектора.

Его тон мне не понравился. Я потянулся было к трубке, но почувствовал, как предательски дрожат пальцы, и сложил руки на коленях, пытаясь унять дрожь. Пока шёл обыск, Конопата несколько раз проходил мимо вешалки с верхней одеждой и… Неужели он что-то подложил в карман плаща? Ну не могут ведь они быть такими сволочами? За что?

– Вы, кажется, нервничаете, господин Потапенко? – донёсся до меня нарочито удивленный вопрос. – Мы ведь уже заканчиваем.

И Конопата обернулся к своим подчиненным. Один из них – плюгавый мужичок со шрамом на щеке – как раз проверял карманы плаща и пары курток, висевших на вешалке. Но чем дольше он рылся в карманах, тем сильнее вытягивалось его лицо. И тем больше нервничал Конопата.

– Ну что там? – наконец, не выдержал он.

– Ничего, – растерянно ответил ему мужичок.

Конопата заколебался. Он бросил косой взгляд на Сонный шар, но затем решительно подошел к вешалке. Ловко пробежался пальцами по одежде, ощупывая подкладку, вывернул карманы одной куртки, затем второй, остановился на мгновение, словно не понимая, что происходит, и судорожно принялся осматривать плащ заново.

– Вы, кажется, нервничаете, господин следователь, – язвительно произнес я. – Вы ведь вроде уже заканчивали?

Конопата оставил в покое мой плащ, бросил на меня неприязненный взгляд и направился к выходу. Вслед за ним, прихватив Сонный шар, поспешили его подчиненные. Дверь хлопнула, оставляя меня одного, и я с облегчением вздохнул.

Конец ознакомительного фрагмента.