Людмила Лапина - Перстень с сапфиром. Повести Страница 7

– Беги!

Она хотела спросить, в чем дело, но ноги ее послушались приказа раньше смятенного мозга. Саманта еще в мыслях спорила и спрашивала, что случилось, а ноги быстро задвигались, унося девушку от опасности. Только раз она оглянулась. Ричи развернулся спиной к тропинке, лицом к зарослям. Он напряг мускулы, вытащил нож и медленно отступал от колышущегося тростника, а Саманта с воплем ужаса бежала к людям. Задыхаясь, она влетела в пространство между фургонами и закричала:

– Ричи! Ему грозит опасность!

Ее окружили взволнованные люди, а она продолжала кричать:

– Зверь, людоед! Он там! Я видела его в зарослях тростника!

– Ничего там нет, – раздался за ее спиной бархатный голос Сарандона.

Саманта повернулась к нему, как ужаленная:

– Как нет? Я видела его!

Ричи смеялся одними глазами:

– Ты ничего не могла видеть!

– Но как же… справа от меня колыхнулись тростники, и животное… – лепетала девушка.

– Это ветер, просто ветер качнул тростники, – сказал Сарандон.

– Но почему ты крикнул мне: «Беги»? – настаивала Саманта.

– Боялся, что ты упадешь в обморок от страха, – усмехнулся он. – Для одного дня достаточно потрясений.

Саманта залилась краской от мысли, что все окружающие видят в ней недалекую, истеричную глупышку, испугавшуюся колышущегося тростника. Действительно, положение – хуже не придумаешь!

– Спокойной ночи всем, – самым ровным голосом, какой могла изобразить, сказала Саманта и пошла к своему трейлеру-раздевалке. Ее ноги дрожали от переживаний и безумного бега, но держалась она на удивление прямо. Ричи проводил девушку долгим взглядом, восхитился ее несгибаемым характером и одними губами шепнул ей вслед: «Спи спокойно, любовь моя!»

Медленно, неохотно вернулся он на съемочную площадку. Солнце уже почти зашло, значит, на пленке ранний вечер спокойно превратится в раннее утро. Льюк встретил свою звезду упреками, но под ледяным взглядом Ричи быстро смешался.

– Прости, Льюк, – процедил Ричи. – Я был занят.

– Иди в кадр, попробуем хоть что-то спасти! – попросил режиссер.

Ричи был явно в ударе и прекрасно сыграл сцену пробуждения ковбоя в одиночестве. Его возлюбленная пропала. Страх и отчаяние сменялись на лице Сарандона. Режиссер остался доволен, и Ричи почти сразу же смог уехать домой. Он быстро переоделся, вскочил на мотоцикл и понесся к дому. Его мозг лихорадочно работал. Саманта сегодня подверглась опасности, и произошло это по его вине. Артист притормозил, въезжая в ворота родного ранчо. Голова его распухла от горьких мыслей. Он оставил мотоцикл и пошел к бассейну, на ходу снимая одежду и небрежно роняя ее на мраморные плиты патио. У бассейна уже стоял накрытый стол, Рамон и Хулита вышли встречать своего воспитанника.

– Рикардо, мой мальчик, почему ты не приехал вчера? – кинулась к нему побледневшая донна Хулия.

– Съемки шли всю ночь, – пробормотал Ричи.

– Ты мог бы позвонить, мы волновались за тебя, – произнес Рамон, внимательно разглядывая молодого хозяина ранчо. Признаки приближающегося несчастья наполнили душу верного старика леденящим ужасом. Ричи только передернул плечами и взялся за молнию джинсов. Хулита ушла в дом, а Рамон повесил на стул пушистую купальную простыню. Голый Ричи с блаженным воплем прыгнул в бассейн, вода охладила его разгоряченное тело, и, пока он несколько раз переплывал бассейн, горькие мысли не мучили его. Наконец он вынырнул, шумно отфыркиваясь, и вылез из воды. Рамон бросил ему купальную простыню. Ричи небрежно обернул ее вокруг бедер и опустился в плетеное кресло. Свет горящей на столе в серебряном подсвечнике длинной свечи рассеивался хрустальным колпаком и алмазными бликами ложился на лицо Ричи, капельки воды бриллиантовыми искрами блестели в золотистых колечках волос на его широкой груди. Он выглядел вызывающе, трагически красивым – воплощенная мечта молодой невинной девушки. Рамон с болью в сердце наблюдал за своим воспитанником. Свет растущей луны все ближе подбирался к его босым ногам, и Рамон трепетал от предчувствия приближающегося несчастья.

– Поешь, мой мальчик, ты, наверное, проголодался, – ровным голосом сказал он, ничем не выдавая своих чувств. Ричи протянул руку к серебряной крышке блюда, стоящего на маленькой спиртовке, но, обжегшись, отдернул руку.

– Горячо? – удивился Рамон, снял крышку и наполнил тарелку Ричи тушеной с овощами олениной. Хулите всегда удавалось это блюдо. И хлеб она пекла замечательный. Ричи взял нож, вилку с золотыми рукоятками и приступил к еде. Он не мог вспомнить, когда ел последний раз – все мысли его были заняты Самантой. Надо как-то уберечь ее от беды. Ричи быстро поел, не чувствуя восхитительного вкуса домашней пищи, и отодвинул тарелку.

– Выпьешь со мной вина, Рамон?

Рамон кивнул и откупорил бутылку:

– Калифорнийское, с твоих виноградников, – сказал он, разливая красное сухое вино по старинным хрустальным бокалам.

– Мой дом здесь, в Аризоне, – Ричи отпил вина и затянулся излюбленной длинной сигарой. Рамон пригубил и кивком одобрил вкус молодого вина.

Ричи отставил бокал и вперил взор в лицо старого друга и родственника.

– Рамон, ты давно обещал рассказать, как погибли мои родители и старший брат, – жестко сказал он.

– Да, старая трагедия не должна повториться, – кивнул Рамон.

– Рассказывай, – попросил Ричи, и старику показалось, что глаза его воспитанника загорелись янтарным светом. Он чуть передвинул свечу, глаза Ричи оказались в тени, и, слава Богу, больше не горели.

– Твой отец не справился с управлением, его автомобиль вылетел с дороги и рухнул в Солт-Ривер, все погибли, – тихо сказал Рамон и продолжал: – Я сам осматривал место, где автомобиль соскользнул с дороги. На том крутом повороте вся земля была истоптана…

– Кем? – Ричи начал медленно подниматься из-за стола.

– Это были следы огромных кошачьих лап, – печально ответил Рамон.

– Что тебе известно? – быстро спросил молодой Сарандон.

– Все, – неохотно произнес Рамон. – Твой предок, ацтек, наложил проклятие на своего внука и всех его потомков.

– Что это за проклятие? – побледнев, прошептал Ричи.

– Заклятье короткой жизни и страшной смерти, – сказал старик.

– Вспомни, никто в твоем роду не жил долго!

– А как же мой прадед дон Серхио? – удивился Ричи.

– Он прожил долго.

– А какая у него была жизнь? – вопросом на вопрос ответил Рамон. – Он схоронил всю свою семью.

– Но почему это проклятие на него самого не подействовало? – удивлено переспросил молодой Сарандон.

– Он боролся, – с уважением к несгибаемому старику ответил Рамон Лопес.

– Как? – выкрикнул молодой человек. – Это не праздное любопытство, а вопрос жизни и смерти!

– Дон Серхио любил свою супругу и не расставался с кольтом. Он понял, что надо убить чудовище, преследующее ваш род. Твой предок-жрец вызвал его из царства теней, надо загнать его обратно или уничтожить, – ответил Рамон. – Старик Серхио не давал отдыха ни себе, ни зверю, никогда не имел любовниц и палил по тростникам всякий раз, как выезжал с ранчо.

– Какое оно, это чудовище, ты его видел? – быстро спросил Ричи.

– Видел, – кивнул Рамон.

– В тот день я выехал встречать хозяев в аэропорт Финикса, а они прилетели раньше и взяли машину напрокат. Мы увидели друг друга недалеко от ранчо, и в этот момент какое-то крупное животное испугало твоего отца, сидевшего за рулем, промчавшись перед бампером его машины. Он потерял управление, а оно скрылось в зарослях тростника.

– Как оно выглядит? – устало спросил Ричи.

– Огромная кошка, песочного цвета, – ответил Рамон.

Ричи побледнел:

– Значит, мне не померещилось, – протянул он.

– Ты его видел? – быстро спросил Рамон. Ричи кивнул:

– Сегодня, в тростниках, мы там снимали некоторые сцены, – молодой человек умолчал, что впервые в жизни вкусил поцелуй девственницы. И произошло это там же, среди шелестящих зарослей тростника.

– Тогда тебе грозит страшная опасность, сынок, – сказал Рамон.

– Я буду носить с собой кольт и стрелять в тростники, как прадедушка, – гордый воинственный Ричи не боялся никого и ничего.

– Этого мало! – покачал головой Рамон.

– Но почему? Ты думаешь, нужно ходить с ружьем? – спросил Ричи.

– Хорошо, я возьму винчестер!

– Не поможет, – веско сказал сеньор Лопес. – Какие у тебя пули?

– Сорок первый калибр, ты же знаешь!

– А нужны серебряные, – спокойно ответил старик.

– Порождение тьмы можно убить только серебром.

– Так это оборотень? – побледнев, спросил Ричи.

– Ненависть жреца вызвала к жизни это существо, – сказал Рамон.

– Может быть, это оборотень, может быть, демон суккуб.

– Ух и силен был мой пра-пра… – с ноткой восхищения присвистнул Ричи, забыв про свою сигару.