Юрий Вознюк - Тепло отгоревших костров. Страница 7

— Здесь,— раздалось рядом со мной. В то же мгновение вспыхнул свет, а за палаткой могучим басом затянул магнитофон:

Ни сна ни отдыха измученной душе...

Моргунов лежал на своем спальном мешке и спокойно разминал сигарету.

— Вы же сами говорили, что неудобно таращить всю ночь глаза на лампочку. Вот и приспособил машину,—Димка чиркнул зажигалкой, закурил и посмотрел на часы.

— — Ну, чего вы сидите? Там ведь рыба клюет,— магнитофон-то сейчас вместо лампочки.

-- угу!—подобострастно кивнул Брагин и исчез. Я полез следом за ним — надо было помочь, да и в горле у меня пересохло.

— А с виду была такая умная женщина,— сказал я, помогая Сереге упрятать в садок змееголова.— Хорошо что у него нет похоронного марша, а то бы я сегодня присутствовал на собственных похоронах. Я рассказал ему о своем сне.

— И надо же!— крутнул головой Брагин.— Тебе повезло... Мне ведь тоже баба приснилась, только баба-яга — вот я и обалдел малехо.

Последнего ему можно было не говорить: я-то хорошо видел, как выглядело это «малехо».

Конечно, вся мудрость Димкиной механики была не сложнее пареной репы. Подобрать напряжение на аккумуляторах и вместо лампочек подключить магнитофон—плевое дело. Теперь-то я понимал, почему он так обрадовался днем, увидев в лодке проектировщиков женщину. Труднее было понять, как ему удалось уговорить ее посюсюкать в микрофон. Ну, а остальное труда не представляло: сунув магнитофон в траву, он оставил нас караулить отключенную мигалку и завалился спать. Удивляться было нечему — Моргунов остался самим собой.

И все же наши чувства были в чем-то уязвлены, и чтобы хоть как-то утешить свое самолюбие, мы, вернувшись в палатку, в один голос потребовали изменить программу побудки.

— Хорошо,—миролюбиво согласился Моргунов, доставая кассеты.— Какое вам оформление по душе? Это не пойдет—вы только захрапите сильнее... Вот «Кармен». Годится?

— Годится,—сказали мы.

О, если бы в ту ночь кто-нибудь был поблизости! Четыре раза над залитой лунным светом равниной ни с того ни с сего начинал надрываться магнитофон:

Тореадор, смелее в бой...

И каждый раз из укрытия вылезал чертыхающийся человек и брел к реке. Этим человеком был я. К несчастью, весь клев пришелся на мое время. В последний раз я спросонья не разглядел берега, и рядом с нашей палаткой вместо матадорского плаща повисли мои мокрые штаны.

Утренняя зорька прошла куда хуже, и за нашей спиной охотники прекратили стрельбу, едва только взошло солнце. Утки были напуганы и разогнаны неизвестно куда. Нашествие охотников сделало свое дело — плавни опустели, словно никогда здесь и не было птичьего изобилия. Впрочем, нам обижаться не приходилось, горячка первого дня прошла, стреляли мы неплохо и возвращались к своему лагерю с добычей. Загребая веслами, Димка что-то распевал себе под нос, а Катька сидела на баллоне шлюпки и слушала его вокальные упражнения. Теперь торопиться нам было некуда, и, добравшись до бивака, мы предались безделью, развалившись на траве. В это время и вышел к нашей палатке охотник. Немолодой, грузный, с одутловатым лицом, в коротком засаленном пиджаке, подпоясанный открытым патронташем, в тяжелых литых сапогах, он принадлежал к типу охотников, которых называют воскресными. Сетчатый ягдташ его был набит лысухами.

— Здорово промышляли!— приветствовал он нас, тяжело опускаясь на траву.— Фу-у!— Он снял потемневшую от времени летнюю шляпу и начал вытирать пот с крупной облысевшей головы.— Лысух нащелкал,— неожиданно бодро для утомленного человека сказал он и так же неожиданно засмеялся. Его верхняя вставная челюсть сунулась было вниз, но он тут же загнал ее на место.—А че—суп из них добрый. Жена у меня мигом их в кастрюлю наладит.

— Да уж чего хитрого,— сказал Димка.

— И добыл я их гуляючи,— еще более оживился охотник.— Иду по бугру, а они внизу в воде копошатся. Прогулялся — и вот!— хлопнул он по сетке.— А другие в скрадках комаров зря кормят.

— А что там еще за гусь у вас?—спросил Димка, присматриваясь.

— У-у, забыл!—встрепенулся гость.—Шлепнул кого-то для интересу, да не пойму. Кроншпиль, наверно.

Он раскрыл сетку и вытащил крупную бело-розовую птицу. Димка разом приподнялся с земли и схватил ее.

— Ибис?— посмотрел он на меня.

— Ибис,— сказал я.

Перед нами лежал один из последних пернатых могикан наших плавней — красноногий ибис. Большой изогнутый клюв... белоснежный хохолок на голове... длинные красные ноги. Перья птицы был измяты, вымазаны своей и чужой кровью, и от ее былой красоты ничего не осталось.

— Ух!— выдохнул Димка.-— По лысине бы тебя этим кроншпилем, да птицу жалко, — осторожно положил он ибиса.—Двадцать лет его ищут здесь люди, надеются, запретным объявили, а ты в него походя из ружья... Сейчас вот наладим тебя под суд, понял?..

— А я на пенсии...—- с убийственной наивностью промолвил оторопевший пришелец.

-- Ох-хо! Думаешь, не возьмут? Тюрьма всех принимает. Это еще и лучше: врежут тебе на полную катушку, чтоб государству пенсию не платить.

—— А у меня охотничий билет... Все чин по чину,— продолжал валять дурака вконец растерявшийся пенсионер. Толстыми пальцами он полез в карман, и когда я увидел, что они дрожат, мне стало жаль его. Мне всегда претила жестокость Моргунова. Никто бы не упрятал охотника в тюрьму, хотя штраф в сто рублей ему бы, конечно, припаяли. Но штраф не тюрьма, и нечего зря болтать. Я хотел уж вмешаться, но Димка опередил меня:

— Сгинь ты со своим билетом и больше не попадайся мне!

— Ладно,— с поспешной готовностью согласился тот.— Спасибочко...— Он поднялся с земли и спорой рысью затрусил в сторону, откуда пришел. И тут черт его дернул выкинуть коленце. Отбежав метров тридцать, он остановился и погрозил нам кулаком:—А вы не больно воображайте! Я на вас, быков, управу найду!

— Вот печенег!— удивился Димка.— Ну что за порода!

Он вскочил на ноги и припустил за браконьером. Тот резво ударился в бега, и по древнему вейниковому валу началась погоня. Конец ее не вызывал сомнений — удрать от Моргунова грузному нахалу было невозможно. Мы с Брагиным смотрели им вслед и ожидали развязки, но соперники пробежали и сто, и двести метров, а расстояние между ними не сокращалось.

— Во чешет!— восхищенно сказал Сергей. Я и сам подивился резвости пенсионера и, чтобы рассмотреть детали, взял бинокль. С ним мне стало все понятно: Моргунов и не пытался догнать беглеца, он просто неторопливо гнал его, подстегивая страхом расправы, и тот уже шатался от усталости. Скоро он упал, поднялся, но снова побежал. Когда он споткнулся и грохнулся в третий раз, Димка остановился, постоял и повернул назад.