Александр Омильянович - В Беловежской пуще Страница 7

Развязал рюкзак, вынул карту и фляжку со спиртом. Сделав несколько глотков, не почувствовал ни крепости, ни горечи. Он понимал только одно — пока выиграл схватку за жизнь.

Потом долго изучал воспаленным взглядом карту, шепча что-то про себя, пока наконец не положил голову на рюкзак и не заснул.

ОБОРВАВШИЙСЯ СЛЕД

В лесной глуши Штангер провел несколько дней. Лечил царапины и ушибы, обдумывал план дальнейших действий. Наконец двинулся в путь. В бескрайней пуще он чувствовал себя в относительной безопасности. Разведчик обходил стороной дороги, просеки, вырубки. Он шел в сторону Беловежа, ориентируясь по компасу. Никого из людей не встречал, лишь иногда вспугивал лесных зверей.

На третий день своих скитаний он вошел в дремучий бор. Прикинув, решил, что находится в Национальном парке, а значит, совсем рядом с Беловежем. Отыскал тропинку, ведущую в заповедник, сделал отметку на одном из деревьев и углубился в лесную чащу.

Вскоре наткнулся на огромный завал. Поваленная бурей столетняя ель образовывала из своих ветвей и пригнутых к земле кустов орешника и молодняка естественное убежище. Это было сухое, укромное и относительно безопасное место. Разведчик переночевал в этой «берлоге». На другой день он вынул из рюкзака пачку документов, упаковал рацию, смазал оружие, зарыл все под поваленным деревом, точно ориентировал образовавшийся тайник по местным предметам.

Три следующие ночи он провел на берегу Буга возле деревни Слохы-Аннопольские. Там, в одном из заброшенных бункеров, спрятал сверток с документами. Освободившись от «лишних» вещей, вышел на шоссе и зашагал в направлении Гродно.

Надвигались сумерки. Моросил мелкий дождик. Вместительный штабной «опель» мчался по шоссе в сторону Беловежа. На заднем сиденье расположились два офицера, держа наготове автоматы и гранаты. Это были капитан Фанер и лейтенант Швинд — сотрудники разведцентра «Валли I» в Сулеювеке.

Фанер взглянул через плечо водителя на спидометр.

— Франц, прибавь скорость! Что ты ползешь, как черепаха?! — прикрикнул он на водителя.

— Герр капитан, я не могу ехать быстрее восьмидесяти километров. Дорога скользкая, крутые повороты, выбоины, машину и так заносит.

— Постарайся проскочить эту проклятую пущу до наступления темноты! Лес в этих краях наводит на меня страх, — повернулся он к лейтенанту Швинду.

— Да, когда-то я очень любил лес, а теперь ненавижу его, — ответил тот.

— Я тоже, — заметил Фанер, не спуская глаз с лесной чащи.

— Еще одной загадкой больше. Придется распутывать, — продолжил прерванный разговор Швинд.

— Если б он был летчиком, тогда все ясно. Но он, судя по всему, не входил в число членов экипажа ни одного из сбитых самолетов... А за эту оставленную без охраны автомашину командир оперативной группы получит по шее! Я тщательно проанализировал весь инцидент. Этого человека забросили не к партизанам...

Фанер не успел договорить фразы, так как в этот момент взвизгнули тормоза, послышались выстрелы, и подбитый «опель», завертевшись, как волчок, свалился в при дорожную канаву.

— Помогите! — раздался крик раненого водителя.

Оба офицера предвидели такую возможность, но были все же застигнуты врасплох молниеносным нападением. Под сильным огнем они выскочили из горящей машины и залегли чуть в стороне от нее во рву. Их прижали к земле автоматные очереди. Водитель, истекая кровью, полз за ними, но вскоре отстал, неподвижно застыв на месте.

— Герр капитан, портфель!.. — воскликнул Швинд, стараясь перекричать грохот стрельбы.

— Стреляй! Задержи их хотя бы на минуту, а я спасу документы! — крикнул ему в ответ Фанер.

Оба открыли огонь из автоматов. Длинными очередями они били по густому кустарнику, в котором скрывался невидимый противник. Быстро меняя магазины, продолжали вести огонь, не давая партизанам приблизиться.

— Беги! — крикнул Фанер Швинду. — Я тебя прикрою, а потом сам отойду.

— А как быть с документами?

— Идиот! Речь идет о жизни, а не о бумагах! Беги!

Швинд вскочил — и сразу же возле него засвистели пули.

Спрятавшись за ель, он бросил гранату и, пригнувшись, побежал прочь от шоссе, горящей автомашины и отстреливавшегося Фанера. Вскоре он увидел между деревьями фигурки партизан. Дорога к отступлению была отрезана.

У него осталось лишь три запасных магазина. Швинд решил драться до конца. Он знал, что партизаны, как правило, пленных не берут. Экономя патроны, Швинд стрелял короткими очередями, с ужасом думая о том, что скоро боеприпасы кончатся. Кольцо партизан все плотнее сжималось вокруг него.

И вдруг он услышал треск выстрелов и взрывы гранат со стороны шоссе. Спустя некоторое время затарахтел пулемет, и до Швинда долетели команды на немецком языке. Он замер, считая это галлюцинацией. Еще не веря, что подоспела долгожданная помощь, Швинд поднял голову.

Партизаны сменили направление атаки. Воспользовавшись этим, Швинд бросился к шоссе, но резкая боль в правом плече свалила его на землю. Оружие выпало из рук. Левой рукой он поднял автомат и продолжал стрелять короткими очередями.

Шум боя постепенно удалялся. Из лесной чащи показалась цепь солдат. Швинд был спасен.

Ему помогли дойти до шоссе, перевязали рану. Невдалеке горел «опель», возле него лежал труп водителя.

Солдаты уложили на одеяло тело капитана Фанера, прошитое в нескольких местах пулями. Посреди шоссе стоял грузовик с дымящимся мотором и простреленными покрышками. За ним виднелись другие автомашины военной колонны. Она совершенно случайно оказалась на месте схватки Фанера и Швинда с партизанами.

— Герр полковник, я привез его, — доложил адъютант, входя в кабинет.

В дверях стоял лейтенант Швинд. Правая рука его была в гипсе и висела на перевязи.

— Герр полковник, разрешите доложить...

— Садитесь, — ответил полковник Шмельслегер и нетерпеливо указал рукой на кресло. — Ну как, заживает?

— Через недельку-две все будет в порядке.

— Проклятые бандиты, — заметил полковник, пододвигая Швинду пачку сигарет. — Документы сгорели?

— Так точно, герр полковник, сгорели.

— Чепуха. Восстановим. Жаль Фанера... Это был храбрый офицер... Участвовал в стольких операциях...

Швинд опустил голову.

— Не проходит и недели, чтобы то в одном, то в другом месте в лесу не случалось подобного.

— Ненавидят нас, — вставил Швинд.

— Ничего, мы их усмирим. Всему свое время. Они еще почувствуют нашу твердую руку. Научатся уважать нас. А теперь я вас слушаю...