Владимир Рыбин - Искатель. 1987. Выпуск №1 Страница 7

— Везет же некоторым! — то ли насмешливо, то ли восхищенно сказал Бандура. И с хрустом вонзил лопату. — Эх, жисть-жестянка!

Никто не отозвался ни охом, ни вздохом — не поняли.

Летние ночи коротки. Как-то вдруг замутнела даль, и луна со своим пронзительным светом стала уж не госпожой в этом пространстве, а чужестранкой, которой нет дела до земли.

Меренков, все время маячивший между танковым окопом и ячейками пехотинцев, теперь побежал к танку, и скоро изнежившуюся тишину разбудил рев мотора. Черная громадина вынырнула из серой мути, подминая кусты, вползла на высоту, развернулась и с ходу ловко скользнула в окоп. Дернулась там раз—другой, зашевелила коротким клювом пушки, словно птица, устраивавшаяся в гнезде. Из танка выскочил лейтенант, стремительно выскочил, будто его вытолкнули оттуда, встал во весь рост на башне.

— Торопись! — крикнул бойцам, разравнивавшим бруствер. — Засветло надо замаскироваться!

Марыся стояла неподалеку, глядела во все глаза. Она еще никогда не видала танков и теперь недоумевала, как это Красная Армия отступает, когда у нее такие большие железные машины?!

Бойцы засуетились, принялись укладывать на бруствер куски дерна. Они носили их, ухватив за траву. Трава была длинная, дернины покачивались у них в руках, и Марысе чудилось во всем этом что-то ужасное.

— Эй, сачок, хватит придуриваться! — крикнул танкист Гридин.

Дынник, снова стоявший на коленях перед грудой костей, даже не обернулся.

— Сержант, приведи в чувство этого придурка!

— Одни работают, а другие… Ничего себе…

— Кончай там, — подал голос сержант Гаврилов. — Потом разберешься.

— Потом не до того будет, — проворчал Дынник. Где-то он раздобыл тряпки и теперь заворачивал в них вырытые железяки, в которых при утреннем свете ясно просматривались мечи, серпы, длинные наконечники копий.

— Что тут было? — замирающим голосом спросила Марыся, подойдя к нему со спины и стараясь не смотреть на разбросанные черепа и кости.

— Как село называется? — спросил Дынник, резко обернувшись.

— Городня же. — Она помнила, что ее спрашивали о селе еще ночью, и подумала, что раненый этот красноармеец, видать, совсем плох, раз переспрашивает.

— Я так и знал!

— Чего?

— Говорил же ведь: по названиям надо искать. Железо, дерево, кости — все гниет, все пропадает во времени. А названия живут… Городня? — обернулся он к Марысе.

— Городня.

— Город, значит. Вот он тут и был, город. Один из многих на Руси.

— Не было никакого города.

— Не было? А чего ж вы тут не копали никогда?

— Старухи говорили: нельзя, Святая гора.

— Почему нельзя? С чего они это взяли?

— Не знаю. Так издревле.

— Издревле! Вот! Все вроде бы позабылось, а что-то ведь и осталось. И название села осталось. И часовню кто-то поставил. Смутна память людская, смутна, но и крепка!..

— Эй, придурок, давай помогай!

— Ничего себе, будто дома устроился, будто и войны нет…

— И с бабой…

— Отставить разговорчики! — крикнул Меренков. Все-то пропускал мимо ушей, а когда Марысю затронули, услышал.

Он подошел к сидевшему на земле Дыннику, грозно глянул на него, взял Марысю под руку, осторожно взял, будто это была ваза стеклянная, отвел к танку, показал место за его кормой, куда пологой горкой сбегал скос аппарели и где под стенками окопа было защищенно, даже уютно.

— Здесь вы будете находиться все время, — сказал мягко, но твердо. Видно, приходил в себя лейтенант и снова просыпалось в нем командирское. — Договорились?

Марыся испуганно кивнула, но, когда лейтенант ушел, выглянула из окопа, ища глазами перевязанную голову Дынника. Тот сидел на земле и скручивал с ноги длинную обмотку. Она догадалась, зачем это, — чтобы перевязать тюк, и побежала к нему — помочь. Вдвоем они дотащили тюк до танка, засунули между гусениц.

— Вот! — удовлетворенно сказал Дынник. — Будем уходить — возьму.

— Такой тяжеленный?!

— Ничего, — Дынник ласково глянул на тюк, наклонился, подтолкнул его поглубже и улыбнулся радостно: — Ничего. Умру, а дотащу.

Он взбежал по аппарели и затрусил к кустам, за которыми были стрелковые ячейки.

Светало быстро. Луна висела высоко в небе, но была она теперь не фонарем, как ночью, а белым одиноким пятном в белесой пустоте неба. А над горизонтом стлалась во всю ширь чистая заря без пятнышка, обещавшая погожий день. Вот уже и первая волна ветра темной полосой пробежала по глади хлебов. И дымки появились над селом, и отдаленное мычание расплылось в тишине, вплетаясь в разноголосую паутину звуков пробуждающегося дня.

— Господи, корова чья-то! — вскинулась Марыся. Выбежала из окопа, огляделась, не зная, куда бежать. И тут услышала какой-то стрекот в полях, будто жатка работала на полных оборотах, захлебываясь мотовилом в плотной массе стеблей.

Кто-то тяжелый с хриплым придыхом налетел на нее, придавил.

— Ложись!

Это был тот самый веселый парень, который приходил ночью в село.

— Ты что, не слышишь?!

— Слышу, — сказала она обиженно. — Корова мычит.

— Корова! Мотоциклы немецкие, вот что.

— Не двигаться! Без команды не стрелять! — прозвенел над высотой почему-то тонкий, почти девичий голос лейтенанта.

Боец, лежавший рядом, улыбнулся белозубо, вывернул из-под себя, протянул руку:

— Будем знакомы, Бандура. Это фамилия. А зовут, стало быть, Сашок, можно Сашенька.

— Марыся, — растерянно ответила она.

— Мне кажется, мы с вами где-то встречались.

— Да ну вас! — Она тоже улыбнулась, подумав, что он мелет все это, наверное, для того, чтобы она не пугалась.

— Вот всегда так: только познакомишься с девушкой, воевать надо.

— А они близко?! — снова вскинулась Марыся.

— Поглядим да послухаем, враз все и выясним. — Он потянулся на траве, присыпанной сухой землей, спросил игриво: — А лейтенант-то ничего парень?

Марыся покраснела и отвернулась.

— Какой был бы жених, если б не война, а?

Передернула плечами, промолчала.

— Генералом будет, это уж точно…

«Если не убьют», — мысленно добавил он. Нагляделся уже: такие вот, сами лезущие в драку, погибают в первую очередь.

Стрекот в полях становился все громче. Скоро и мотоциклы разглядел Бандура. Их было всего четыре, ползли жуками по белой дороге, поднимая пелену пыли.

— Не стреля-ать! — снова крикнул лейтенант.

— Потому что это разведка, — пояснил Бандура команду лейтенанта. — Четыре мотоцикла — не та цель для нас.

— Они же в село едут!

— В село. Сейчас грабить будут.