Болтик - Крапивин Владислав Петрович Страница 7

Микрофон был похож на черную решетчатую грушу. Груша торчала на блестящей палке – как раз на уровне Максимкиного подбородка. Максим не стал подходить к микрофону вплотную: чего он будет прятаться за него от камер? Анатолий Федорович кивнул ему: «Правильно».

Максим встал прямо-прямо и опустил руки. Не будет он руки держать за спиной, как Алик. Не о макаронах поет, а о летчиках… Интересно, правильно ли сидит на голове пилотка? Сейчас уже не проверишь… Не сбиться бы… Главное, как запоют, сразу представить поле и самолеты. Ну а как же иначе? Он сразу и представит. Небо, облака, траву, легкие разноцветные аэропланы. И себя недалеко от машины с серебристыми крыльями.

Зазвучал рояль. И вот уже началась песня. Но это еще не его, не Максимкины, слова. Пока поет хор:

Над травами,которыеКачает ветер ласковый,Над кашкой и ромашкамиРастет веселый гром:С рассветом просыпается,Под крыльями качаетсяНаш маленькийучебныйгородской аэродром.Пока еще сигнала нетОт строгого диспетчера,Пока пилоты прячутсяОт солнца под крылом,Мальчишка в синей маечке,Дежурным не замеченный,В траве стоит, не двигаясь,И взглядом просит он…

Максим для убедительности еще крепче сжал болтик. Глянул поверх голов зрителей. Прожекторы светили в глаза и грели, как летнее солнце. Максим слегка прищурился и запел:

Товарищ летчик!Ну что вам стоит?Я жду уже три недели…Ведь это совсем-совсем простоеДля вас, для летчиков, дело.Мне очень надо подняться в небо -Я летчиком тоже хочу быть,А в небе ни разу, ни разу не был…Возьмите,сделайте чудо!

Он пел, и ему уже казалось, что он в самом деле просит летчиков, чтобы взяли в полет. И если будет просить очень убедительно, изо всех сил, тогда, может быть, и в самом деле случится чудо.

Ведь я не прошусь ни в тайгу,ни на полюс,Ни в жаркие страны далекие.Мне лишь на минуту взлететь над полем…Возьмите!Я очень легкий!

И потом, как последний, отчаянный довод:

Ведь я ничуть не боюсь высоты,Я прыгал два раза с крыши!..

И тихо. На секунду тихо. И каждый раз, когда Максим кончал на этих словах, он чуточку боялся: возьмут? Он знал, что возьмут, и все равно с напряжением ждал, когда хор совсем развеет тревогу. И хор закончил песню:

Рванули на клочьявоздухвинты,Прижались от ветра трава и кусты:Машина с мальчишкой рванулась -все выше!Выше!Выше…Выше…

Песня затихла постепенно и плавно, как затихает звон мотора, когда самолет уходит к горизонту.

И стала нарастать тишина. Какая-то удивительно плотная тишина и очень долгая. Что же это? Так и будет? А что теперь делать?

И вдруг кто-то хлопнул. И еще! И сразу рванулась, понеслась трескучая река аплодисментов, и Максим в первую секунду испугался даже больше, чем тишины. Не так уж много народа, откуда же столько шума? Хлопают, хлопают. Кто-то даже крикнул: «Молодцы!» Как в хоккее. Максим растерянно оглянулся на хор. Ребята стояли и тоже хлопали. Подошел и встал рядом с Максимом Анатолий Федорович. Взял Максима за плечо. Максим глянул на него удивленно и вопросительно. Алексей Федорович улыбнулся ему мельком, потом стал смотреть в зал и несколько раз поклонился. Быстрыми шагами подошла красивая женщина в пушистом свитере – та, что открывала концерт. Нагнулась сбоку над Максимом.

– Тебя зовут Максим? Поздравляю, Максим, ты хорошо пел. – И, выпрямившись, спросила: – Верно, ребята?

Аплодисменты опять налетели, как шумный ветер. А когда приутихли, она спросила:

– Тебе нравится петь?

– Ага… – сказал он сипловато от смущения. И поправился: – Да, нравится.

Конец ознакомительного фрагмента.