Ледяные отражения - Надежда Храмушина Страница 7

— И в гости, и к провалу тоже собираемся. — Ответил Сакатов — Посмотреть надо, что у вас там за чудо такое.

— Чудо? — Иван Дмитриевич грустно усмехнулся — Проклятье это наше, вот это что. Так вы, наверное, к Наташе? Это ведь она вас ждёт?

Мы утвердительно кивнули головами, и он вздохнул:

— Умерла Маня сегодня ночью. Бабки её уже обмывают, отпевают. Завтра похороны. Наташка боится, как бы вслед за Маней ещё кого не прихватили. Слышали ведь? Вот-вот. Дверь не закрыта, кого-то прихватит. Наташку, кого ещё!

— Ну, мы постараемся её не отдать. — Сказал Сакатов.

— Зря всё это. Внук покойницы Антониды, Юра, несколько лет назад к нам тоже сюда приезжал. Хотел тоже провал закрыть костром.

— И что? — Спросила я.

— А ни что. Провал как стоял, так и стоит. — Иван Дмитриевич посмотрел на меня — А его увезли.

— Умер? — Испуганно спросила я.

— Ногу сломал, доползался. Скатился в провал. Больше не приезжал.

— Понятно. — Сказал Сакатов — Но мы всё-таки попробуем. Чем чёрт не шутит!

— А черти у нас здесь никогда и не шутят. — Ответил серьёзно Иван Дмитриевич — Попробуйте, может у вас что и получится. Вон дом Мани. — Он показал на высокую чёрную крышу, покрытую рубероидом — Там все сейчас.

Мы направились к дому, на который указал нам Иван Дмитриевич. На улице и на огородах, на самом деле, не было видно ни одного человека. Только одинокая небольшая собачка, тявкнув на нас пару раз, увязалась за нами и проводила до самых ворот Марии Кондратьевны.

— А Иван Дмитриевич, случайно, не тот самый Ваня Лепихин, который вместе с Маней в школу ходил? — Спросил, Сакатов, и сам же ответил — Скорее всего, он и есть, по возрасту подходит.

В доме у Марии Кондратьевны, как и говорил Иван Дмитриевич, собрались все, или почти все жители Шумилово. Мы не стали заходить в дом, из которого доносились молитвы и пение, так как там было полно людей, а остались во дворе, где сидели две женщины в чёрных платках, одна из которых и сходила за Натальей Михайловной.

— Хорошо, что вы приехали. — Сказал Наталья Михайловна, подходя к нам — В дом вас не приглашаю, там мы уже гроб поставили, сейчас там отпевают бабушку. Вас моя соседка Валентина Тарасовна к себе поселит на одну ночь, её дом напротив.

Наталья Михайловна была приятной невысокой женщиной, лет сорока, с густой копной каштановых волос, выбивающихся из-под чёрной повязки, и с грустными карими глазами. Мы вышли с ней со двора и сели на скамейку под окнами дома.

— Бабушка перед смертью ненадолго пришла в сознание и сказала мне, что огня он боится.

— Кто он? — Спросила я.

— Не знаю, просто взяла меня за руку и сказала, что он боится огня. Алексей Александрович, Вы что-нибудь узнали про эту дверь? — Она посмотрела на Сакатова.

— Можно сказать, что ничего. Ни про дверь, ни про того, кто за ней прячется. Нам надо сначала осмотреться. Если вы не возражаете, мы у вас оставим сумки и сходим к провалу. Да, кстати, знакомьтесь, это Ольга Ивановна, моя компаньонка. — Сакатов кивнул на меня.

— Очень приятно. — Наталья Михайловна мне улыбнулась — Да, конечно, оставляйте сумки здесь. Но, к сожалению, я с вами не смогу сходить, сами понимаете, мне сейчас не до провала. Но я вас провожу, покажу, где он.

Она взяла наши сумки, отнесла их в дом и повела нас к небольшому проходу между огородами. Проход вывел нас в берёзовый лес, и мы пошли по еле заметной тропе, петляющей между деревьями.

— Зачем только мы вернулись за этой серёжкой! Ведь знаю же, ничего нельзя оттуда брать, даже если, что уронишь, то поднимать нельзя! — Сокрушалась Наталья Михайловна по дороге — Не поверите, просто наваждение какое-то, но будто я напрочь забыла все предупреждения! Ведь с детства их слышала неоднократно! Еще Катюшке своей по дороге страшные истории про провал рассказывала, говорила, что нельзя ничего оттуда брать! А сама! Вот, мы и дошли. — Она показала нам рукой дальше в лес — Идите прямо, метров через триста его увидите. Не знаю, сможете ли вы спуститься туда сейчас, ночью шёл дождь, опасно, лучше не рисковать.

— Наталья Михайловна, — обратилась я к ней — раз уж вы помянули о дожде, Вы, случайно, дверь снова не видели?

— Я не выходила на улицу, бабушка умерла вчера около одиннадцати вечера, ко мне пришли Нина Иванова и Аня Зимина, мои подруги, вы их видели, они во дворе сидели. Мы всю ночь вместе были в доме, возле бабушки.

Она пошла обратно в деревню, а мы с Сакатовым отправились по тропинке дальше в лес. Чем ближе к провалу я подходила, тем больше чувствовала, как кончики моих пальцев начинает колоть, это я так колдовство чувствую. Я сказала об этом Сакатову.

— А я тебе про что говорил! — Торжествующе сказал он — Значит, это на самом деле настоящее рукотворное колдовство. Мы всё-таки постараемся осторожно спуститься в провал, может, ты там, на месте, ещё что-нибудь почувствуешь, или увидишь. Смотри, как изменился лес вокруг провала! Он тут намного гуще, ёлок и сосен много, кустарник какой густой. Будто сплошной стеной лес окружил яму, чтобы не подпускать к нему никого. Вот кто настоящий страж через чур любопытного человечества!

Когда деревья расступились, и мы вышли на поляну, перед нами открылся этот самый таинственный провал. Возле него были навалены полусгнившие деревья, кое-где были небольшие кучи земли. Немного не доходя провала, справа от нас, была вырублена просека, поваленные деревья были сгружены по обочинам, видимо, пытались до провала проложить дорогу. Мы подошли к самому его краю и заглянули вниз. На дне блестели лужи с мутной глинистой водой. А стены провала и на самом деле выглядели очень необычно. Полоски пород, цвет которых варьировался от светло-серого, почти белого, до темно-серого, жёлто-серого и тёмно-коричневого. Стены его больше походили на картину, написанную быстрыми росчерками художника, чем на естественную поверхность. Красиво, ничего не скажешь. В том месте, где мы остановились, был спуск вниз. Он образовался из обвалившейся земли, которая была притоптана