Юрий Гулин - Пять из шести Страница 8

О лестнице, похожей на ту, что ведет на вершину маяка, я мечтал зря. Если таковая и была, то не для дорогих гостей – лифт доставил нас на площадку. Небольшенькая, но симпатичная стекляшка. Не так уж и высоко над землей, зато панорамный обзор. А гид уже просит обратить внимание. Что там у него на первое? Жилая зона. Симпатичные двухэтажные коттеджи. А чуть подальше что – казарма? Для кадетов? Каких еще кадетов? Вон оно что… После седьмого класса воспитанники продолжают обучение на выбор: кадетский корпус или один из двух колледжей с гуманитарным либо техническим уклоном. Учебная зона с прекрасно оборудованными классами и кабинетами. Ну-ну… поверим на слово. Куда это гид потащил Катю? Подводит к телескопу – на площадке и телескоп есть! Предлагает найти сына среди вышедших на перемену школьников. А ведь нашла и радуется как ребенок. Спортгородок впечатляет. Крытые и закрытые площадки, корты и манежи. Говоришь бассейны? Странно если бы их не было. И каток крытый? Это уже роскошь. Что и манеж? А лошади откуда? Конюшня в поселке… понятно: ездить на лошадях можно, а навоз нюхать… Что? Утрирую? Ну, извините – увлекся. В наказание небольшая лекция о правилах общения воспитанников и обслуживающего персонала. Контакт воспитанников с техническим персоналом и охраной минимизирован. Даже кухня вынесена за территорию. Общение только с преподавателями. А что – разумно. Породистых щенков полагается выращивать в особых условиях. Господи, Вяземский, откуда столько цинизма? Самому в детстве такое не выпало? И что – обзавидовался? Ну вот, пропустил часть рассказа. Там зона отдыха – понятно…

За разговорами и смотринами время пролетело незаметно и мать, наконец, смогла обнять сына. Теперь мы спускались к озеру, которое на поверку оказалось вовсе не озером. Средних размеров пруд абсолютно не мешал окружающей природе. Мы присели на скамью. Катя ворковала с сыном, а я с удовольствием дышал свежим воздухом, изредка принимая участие в разговоре. Потом было прощание, конечно, не без женских слез и, подозреваю, не без детских тоже. Впрочем, слез Сережи я не видел, поэтому утверждать не берусь.

На следующий день я стоял на открытой террасе аэропорта, обращенной в сторону летного поля, и смотрел, как лайнер отрывается от земли и уносит в неведомую для меня даль мою нечаянную жену.

Известие о моем уходе на пенсию распространилось со скоростью телефонного разговора.

– Какая пенсия? – удивлялся мой шеф и вроде как даже друг Коля Прялкин. – Тебе лет-то сколько?

– Пенсию я, Николай Маркович, заслужил еще в прошлом году в благодарность за непосильный и тяжкий труд.

– Это как, досрочно что ли? Так бы и говорил. Что-то я не припомню, чтобы ты про это рассказывал.

– А я не припомню, чтобы ты про это спрашивал.

Шеф поморщился.

– Тебя хрен переговоришь. Ладно. Почему сразу не вышел, чего год тянул?

– Не хотел, – совершенно искренне ответил я.

– А теперь чего, захотел? Ты же еще молодой, на тебе пахать можно.

– В обед расскажу.

– Чего? – не понял начальник.

– В обеденный перерыв, говорю, расскажу, а вернее, покажу.

– Ладно, интриган, до обеда я потерплю, иди, работай.

Как только стрелки на часах достигли нужного положения, оба враз, я и мой заинтригованный начальник покинули здание и прошли на служебную стоянку. При виде автомобиля, который откликнулся на мой призыв, Николай вначале открыл рот, потом закрыл и надолго. Лишь за обедом, которым я угостил его в дорогом ресторане, Коля немного разговорился, но отвечал в основном односложно и невпопад. Уже выйдя из машины по возвращении на службу, шеф задал вполне осмысленный вопрос:

– Это всерьез и надолго?

Я только кивнул головой.

– Тогда, конечно. – Николай повернулся ко мне спиной и, не оборачиваясь, направился к входу в здание.

В этот миг я испытал чувство глубокого удовлетворения. Мой час, хоть и с запозданием, но пришел.

Я никогда не любил толкотни ни в житейском смысле, ни в плане карьеры. Наступать одной ногой на пятки впередиидущему, а второй лягать под коленку идущего сзади было не в моих правилах. В бытность молодым специалистом я наивно полагал, что карьера зависит исключительно от знаний и навыков. Тем более, что поначалу так оно и было. Вскоре, наивность прошла, а принципы остались. Издавать сигнал "я свой" я так и не научился. Потому и проработал много лет в вечных замах. А началось все с того, что под моим первым шефом зашаталось кресло. Сверху намекнули: подтолкни товарища и сядешь на его место. Куда там. Не только не подтолкнул, но, даже, поддержал. Коллектив мною гордился. А что проку? Начальника все равно сняли, а на его место посадили не меня. Новый шеф, который обскакал меня по служебной лестнице, даже извинялся передо мной тет-а-тет, мол, если бы я поступил так же как ты, то нашли бы еще кого-нибудь. Года три назад шеф пошел на повышение и на его место поставили Николая. Коля пришел к нам с институтской скамьи и вырос на моих глазах. Сразу после назначения он вызвал меня в кабинет. Разговор получился прямым, неприятным и начался со слов Николая:

– Я прекрасно понимаю, что ты лучшая кандидатура на этот пост, чем я. Скажу честно: я отказывался, но мне прямо сказали, что тебе начальником не быть при любом раскладе. Еще мне посоветовали избавиться от тебя. Я не хочу этого делать, потому что ты мне нужен как специалист и как друг. Ответь мне, но только честно, могу я на тебя рассчитывать? – После этих слов Николай посмотрел на меня в упор. Я не отвел глаз и грустно усмехнувшись, ответил:

– Начальники по-своему правы, да и поезд мой ушел. Поэтому можешь на меня положиться.

Так началась наша странная дружба. Мы и далеко не разбегались и близко не сходились. И радовался я сегодня вовсе не тому, что как-то отомстил Николаю, но тому, что он признал: я его все-таки обошел.

Пока оформлялась пенсия, жизнь моя не спеша перетекала в новое русло. И начал я с того, что восстановил нормальные отношения с родными мне людьми. Рейтинг ненароком обиженных мною родственников возглавляла Ирина – моя бывшая жена и нынешняя любовница. Когда-то мы сошлись на почве внутренней неустроенности: отчаявшийся девственник и брошенная жена с ребенком на руках. Это был брак по расчету и взаимной симпатии. Я расстался с девственностью и обзавелся семьей. Ирина восстановила статус замужней женщины. Вместе мы прожили шестнадцать лет. Начали с того, что скоренько обзавелись дочерью, чем увеличили семью до четырех человек. До поры до времени совместная жизнь катилась по относительно гладкой дороге. Потом асфальт кончился, начались ямы да ухабы. Закончилось все в канаве, откуда выбирались уже порознь. Оглядывая со своей нынешней колокольни то недалекое, в общем-то, прошлое, я думаю, что наш брак был скорее случаен, чем закономерен. Он был сшит обоюдной тревогой перед грядущей тогда эпохой перемен. Пройти в одной связке лихие перестроечные и постперестроечные годы оказалось легче для нас обоих. Я мотался по командировкам, зарабатывал деньги. С женой виделся нечасто. Мы просто не успевали примелькаться друг другу, что зачастую лишь укрепляет семейные узы. Постепенно жизнь в стране вошла в новое русло. Я осел в конторе. Денег стало чуть меньше, зато я постоянно был дома. Ирина, наоборот, обрела крылья. В ней открылся коммерческий дар. Она быстро упорхнула за облака, откуда стала неодобрительно поглядывать на подпрыгивающего над землей мужа-лузера. Узелок, которым мы когда-то связали нашу общую веревочку, развязался, а завязать новый мы так и не удосужились. Но вот что интересно: семейные узы оказались намного прочнее брачных. И приемный сын, и родная дочь категорически отказались разрывать со мной отношения. Ирина, встретив такое мощное сопротивление, была вынуждена уступить, и семья осталась в целости, хотя и разбрелась по разным квартирам. А потом пришел черед воссоединиться и нам с Ириной, теперь уже на иной почве. Как сговорившись, мы так и не обзавелись новыми сексуальными партнерами. Стоит ли удивляться, что вскоре, исключительно здоровья для, мы вновь оказались в одной постели, уже в качестве любовников. Теперь я нарушил негласное соглашение, что и заставило близких сурово насупить брови.