Виталий Меньшиков - Искатель. 1967. Выпуск №6 Страница 8

Остальные географические пункты, указанные Борманом, воскрешали в памяти Шелленберга лишь живописные ландшафты австрийских Альп, леса немецкого Граца да поросшие буком холмы Краковщины… Ему вспомнились уютные австрийские пансионы, крутые горные тропы, зеркальная гладь студеных «форельных» озер, не потревоженных любопытными туристами.

— Непосредственную охрану секретных объектов обеспечивают отряды СС специального назначения, — жесткий и властный голос Бормана вернул Шелленберга к суровой прозе тотальной войны. — Дело поставлено так, что ни один имперский немец даже из самых ближайших к объектам деревень не будет знать, что там происходит. Ваша задача, Шелленберг, перекрыть намертво все доступы к секретным объектам агентуре разведок наших противников и в первую очередь — большевистской!

Шелленберг весь напрягся, интуитивно почувствовав приближение того момента, ради которого его вызвал сюда Борман.

— Эти «пирамиды», как и монументы фараонов, воздвигают тысячи рабов рейха, — злобно осклабился Борман, отойдя от карты. — Фюрер отдал приказ создать специальные концентрационные лагеря «А-4». Оттуда мы будем направлять в подземные заводы и на полигоны столько кацетников, сколько нам понадобится.

— Для сохранения в абсолютной тайне характера работ на секретных объектах рейха рискованно привлекать иностранную рабочую силу, — заметил Шелленберг.

— Египетские пирамиды стоят и по сей день, а кто знает, сколько рабов легло костьми у их ступеней… Сто тысяч? Миллион? Будьте спокойны, Шелленберг, СС позаботится о том, чтобы ни один кацетник не покинул живым ни одной из строительных площадок. Ни один!

— Допустим, хотя стопроцентной гарантии даже СС вам не даст. Но пока иностранные рабочие находятся на секретных объектах, существует потенциальная угроза, что с их помощью может просочиться информация, интересующая вражескую агентуру, даже если шансов на это — один из тысячи! — возразил Шелленберг.

— Чтобы у врагов не осталось и этого последнего шанса, фюрер возложил на вас, Шелленберг, ответственнейшую миссию, — Борман снова вплотную подошел к начальнику разведки СД. — Вам придется, дорогой Шелленберг, вести работу на два фронта, — медленно произнес Борман, наблюдая за реакцией на свои слова во взгляде Шелленберга. — Против русских большевиков и… на западных рубежах… Мы считаем, русская агентура предпримет все, чтобы попытаться заглянуть к нам в карты здесь, в тылу рейха, и на ближайших и дальних европейских подступах к нашим секретным объектам. А если Советам удастся, то и попытаться спутать нашу игру, сорвать наши ставки… Кстати, Шелленберг, вы, кажется, предпочитаете британский покер нашему немецкому скату? — с усмешкой, от которой покоробило Шелленберга, спросил Борман.

— Все часто решает, у кого из игроков окажутся крепче нервы, играет ли он в покер или скат, все равно… — уклонился от прямого ответа Шелленберг, чувствуя, как упорно и настойчиво рейхслейтер прокладывал всю ту же подспудную канву своей беседы.

— Противник может струсить, спасовать, даже отказаться от намеченных ходов, дорогой. Шелленберг, только лишь подозревая, что в наших руках уже есть решающая комбинация козырей, хотя мы их еще не получили в окончательном, готовом виде. Блеф, Шелленберг, это сильное оружие, особенно когда за ним скрывается реальная угроза! Англосаксы уже сейчас в замешательстве, хотя они и опытные игроки в… покер, — снова усмехнулся Борман. — Они по сей день сбрасывают тысячи бомб на площадки, где мы первоначально подготавливали старт нашего будущего «оружия возмездия». Так что, Шелленберг, мы уже сейчас получаем дивиденды под нашу ставку на секретное оружие.

— Но ведь англосаксы в самых общих чертах знают, что мы уже несколько лет работаем над различными типами секретного оружия, — прервал Бормана Шелленберг.

— Но они понятия не имеют, какому из них мы отдадим предпочтение, каковы радиус действия, точная конструкция, вес, горючее, убойная сила нашего нового оружия, где мы его сосредоточим, когда, в каких масштабах введем в действие, — запальчиво парировал Борман. — Все эти неизвестные икс и игрек для них столь же грозны, как если бы это были наши новые, свежие пехотные дивизии, танковые корпуса, воздушные эскадры, подводные лодки… Англосаксы реально приняли угрозу со стороны нашего «оружия возмездия» в расчет своей бухгалтерии войны и… политики, — торжествующе, как показалось Шелленбергу, завершил Борман столь необычную для рейхслейтера длинную тираду.

— Придет час, Шелленберг, и мы прижмем англосаксов к стенке, приставим к виску «оружие возмездия». Фюрер заставит их повернуть фронт борьбы против русских; против мирового коммунизма. И этого мы добьемся с помощью нашего «оружия возмездия». Такова непреклонная воля фюрера! — Борман распалялся все больше, возбуждая себя, точно наркотиками, цитатами из застольных речей-монологов Гитлера, которые ночи напролет фюрер произносил в «Волчьем логове» в избранном кругу верховных правителей рейха.

Мысленно Шелленберг синтезировал все, что Борман развил перед ним как начальником разведки имперской службы безопасности.

Характер избранной им еще в студенческие годы профессии (Шелленберг начал свою карьеру с осведомителя-шпика) приучил Шелленберга без всяких сантиментов оценивать побуждения людей, в особенности облеченных огромной властью. Начальник разведки СД видел, как неумолимо приближалась развязка для Гитлера, Бормана, Гиммлера, как, впрочем, и для него самого. В уже зиявшую за линией фронтовых окопов пропасть сползал все быстрее фашистский рейх, увлекая за собой всю гитлеровскую камарилью, судорожно цеплявшуюся за власть. Единственный шанс на спасение Шелленберг видел в том, чтобы попытаться успеть перебросить мост через эту страшную пропасть тотального банкротства гитлеровского режима и нацистских бонз, связавших свою судьбу с кровавой фашистской диктатурой, а друг друга — круговой порукой преступного заговора против мира и человечества… Шелленберг знал, что его имя наряду с именами других фюреров нацистской партии и СС занесено в союзнические списки главных нацистских преступников, подлежавших аресту и преданию суду. Вот почему все высказанное ему Борманом Шелленберг оценивал в первую очередь с точки зрения возможности наведения «моста» для своей личной переправы на спасительный «западный берег».

«…Борман этого не сказал, но, по сути дела, он предложил мне связать свою судьбу с ним. Что ж, Гиммлер — грозная фигура, но ее безжалостно сбросят с шахматной доски, как только партия будет окончательно проиграна… Борман не таков. Он сумеет вывернуться, глубоко нырнуть, чтобы выплыть уже после кораблекрушения», — расчетливо и теперь уже хладнокровно прикидывал начальник разведки СД.