Виктор Бурцев - Зеркало Иблиса Страница 9

— Извините, но я прекрасно знаю, что бы делал, и это было бы правильно. В то же время я не знаю, что вы за человек. И… — Фрисснер поднял ладонь, пресекая попытку майора вскинуться и заорать. — И я хотел бы получить какие-то подтверждения.

— Ч-черт… — Ягер стал рыться в карманах. Фрисснер терпеливо ждал, оглянулся на грузовичок. Юлиус протирал очки, ребята таращились по сторонам. Водитель что-то жевал.

— Вот, — майор протянул сложенный вчетверо листок бумаги. Фрисснер развернул его.

«Капитану А. Фрисснеру.

Ганновер.

Я в госпитале, полномочия переданы майору Ягеру. В штабе вам все подтвердят. Больше никаких изменений.

Ганновер.

Подполковник Р. Рике».

«Ганновер» было кодовым словом. Подписи Рике капитан не знал, но был, в общем-то, с самого начала уверен в том, что Ягер и есть Ягер.

— Кто мне может подтвердить этот документ в штабе?

— Роммель не подтвердит. Он сейчас сильно занят на востоке, — ехидно сказал Ягер.

— Я могу связаться с ним, но, думаю, не стоит. Кто еще?

— Например, полковник Боленберг.

— Хорошо. Едем в штаб.

Майор злобно развернулся, забрался в свой рыдван и поехал впереди. Спустя минут двадцать они прибыли в штаб Корпуса.

— Сидите здесь, — сказал Фрисснер спутникам. Каунитц пожал плечами, а Богер демонстративно улегся на скамью и прикрыл глаза. Ученый что-то писал в блокнотике.

Ягер также остался сидеть в своей машине.

Полковник Боленберг оказался очень загорелым человеком с поврежденной левой рукой, которая висела на перевязи. Он сидел в душной комнате за столом, заваленным кипами бумаг, и ремонтировал будильник.

— Здравствуйте, капитан, — сказал он, не отреагировав на вскинутую руку Фрисснера. — Присаживайтесь вон туда, автомат положите на пол.

Фрисснер убрал со стула автомат и сел.

— Так… И вот так, — полковник, откинув голову, полюбовался своей работой, — Вроде должен работать. А вы, как я понимаю, капитан Фрисснер.

— Да, господин полковник.

— Руди вас не дождался. Мотался по делам в Эль-Азизию, и вот… Старая итальянская мина. Наверное, не выживет. Жаль, очень хороший офицер, замечательный танкист. Я готов помочь вам. Что требуется?

— Прежде всего — подтвердить личность некоего майора Ягера, который поймал меня посреди города.

— Людвиг? — полковник прищурился. — Он тот, за кого себя выдает. Работает в комендатуре, и именно ему Рике передал полномочия, касающиеся вашего появления. Не доверяете Ягеру?

— Нет, просто проверяю.

— Он неприятный тип, но дело знает. Поедет с вами?

— Не хотелось бы, — признался Фрисснер. Полковник засмеялся.

— Тем не менее поедет. Раз уж у него такое задание… Буквоед. Бог с ним, чем могу помочь я?

— Распоряжение по организации экспедиции… — напомнил Фрисснер.

— Я в курсе. Горючее, вода, медикаменты, продовольствие, запчасти. Все будет готово в течение дня. Но для начала нужно разобраться с транспортом, не так ли? Сколько вас?

— Со мной трое, плюс охранение — человек десять, плюс проводники… Мы исходили из шестнадцати — восемнадцати человек.

— Приемлемо. Итальянцы в курсе?

— Нет.

— И не надо. Возьмете наших людей. Пойдемте во двор, посмотрим, что там у нас есть…

Они прошли по узким коридорчикам и вышли во двор, огромный и жаркий.

— Если вам нужен танк, просите у самого Роммеля, — говорил по пути Боленберг. — Только сомневаюсь, что Лис1 выделит вам хотя бы один ролик2. Фюрер слишком прижимист насчет резервов для Африканского корпуса… — Боленберг проводил взглядом чумазого солдата в спецовке, тащившего куда-то две лысых покрышки.

(1 Лис — от «Лис пустыни» прозвища, полученного Роммелем после успешного начала Африканской кампании.

2 Ролик — слэнговое название танка, популярное у немецких танкистов. По легенде, введено самим Роммелем)

— Танк нам не нужен, господин полковник — Фрисснер покачал головой. — Нам нужны простые машины для передвижения по пустыне. Не бронеавтомобиль, не армейский тяжелый грузовик… Довольно быстрые и с хорошей проходимостью.

— В таком случае берите итальянские машины. Пойдемте.

Они прошли через двор, остановившись, чтобы пропустить два танка, с рокотом проползших наперерез. Фрисснер проводил их взглядом.

— Трофеи, — пояснил Боленберг. — Британские «матильды», подарок Очинлека1. Противник в этом отношении для нас едва ли не полезней заводов Крупна и Порше. Бросают все подряд. Не успеваем рисовать наши номера и опознавательные знаки… А вот, кстати, и то, что я намереваюсь вам предложить.

(1 Очинлек, Клод — генерал, командующий британскими войсками на Ближнем Востоке с ноября 1941 г.)

— Вот это? — Фрисснер с сомнением прищурился. Полковник расхохотался.

— Понимаю, — сказал он, успокоившись. — Понимаю. Вид, конечно, неказистый, особенно у этого красавца. — Он пнул пыльный баллон тупорылого трехосного грузовичка. — «Фиат-СПА». У него нет такой штуки, как карбюратор, соответственно нечему засоряться. Поверьте, в пустыне вы будете этому очень рады. А это — «фиат-508». Итальянцы конструировали его специально для Северной Африки, о чем, кстати, не удосужились позаботиться мы.

Фрисснер открыл дверцу желто-серенькой легковушки и заглянул внутрь. В салоне пахло машинным маслом, скисшим молоком и блевотиной.

— Наши механики займутся ими, — сказал полковник. — Вот этот «фиат» и три грузовика. Достаточно?

— Более чем. — Фрисснер захлопнул дверцу. — Припасы, бензин, запчасти, люди — все должно поместиться. Чем меньше внимания мы будем привлекать, тем лучше.

— Я не спрашиваю, за каким чертом вы едете к нагорью Тибести, — серьезно сказал полковник, — но не думаю, что это лучшее путешествие в вашей жизни. Последнее — может быть. Но не лучшее.

— Господин полковник, про каждое свое путешествие я думаю, что оно последнее и не лучшее. И, знаете, всегда ошибался.

Они вернулись в прохладный — по сравнению с двором, разумеется, — гараж, и полковник тут же вызвал какого-то Кубе. Тот явился, оказавшись рыжим увальнем с глазами поросенка и нашивками унтера.

— Посели капитана и еще трех человек в приличное место, — велел Боленберг. Кубе кивнул. — Идите с этим парнем, капитан, он вас устроит. Насчет еды и прочего тоже разберетесь. Я жду вас завтра в девять.

Прежде всего Фрисснер подошел к Ягеру и, кашлянув, сказал:

— Извините, майор. Больше у меня нет никаких вопросов.

— Наконец-то, — съязвил тот.

— Поймите меня, — продолжал Фрисснер, — я вас не знаю, Рике ранен, никто нас не встретил…

— Оставим это, — сказал Ягер, вроде бы смягчившись. — Что это за тип? — Унтер-офицер Кубе. Полковник распорядился поселить нас куда-нибудь.

— Отправьте своего Кубе обратно, я сам вас поселю. Я все-таки работаю при комендатуре, сейчас выкинем кого-нибудь из итальяшек.

Ждать возле комендатуры пришлось недолго. Двухэтажный особняк с видом на море обладал минимумом удобств, но Ягер пояснил, что это далеко не самый худший вариант. Только что отсюда выселили двух итальянских полковников, щебечущие между собой итальянские солдаты еще грузили какие-то их чемоданы и диваны.

— Тряпочники, — процедил Ягер презрительно. — Когда Грациано1 капитулировал у Бедафомма, небось не собирали шмотки по домам… А теперь мы воюем, а они нажирают себе ряшки.

(1 Грациано, Родольфо — генерал, командующий итальянскими войсками в Киренаике, капитулировавшими в феврале 1941 г.)

Каунитц тут же заволновался насчет обеда.

— Успокойтесь, лейтенант, — отрезал Ягер. — Всему свое время.

Обедали они примерно через час в столовой при комендатуре. Вернее, обедали там Богер, Каунитц и Юлиус, а капитан и Ягер быстро перекусили до них и отправились в какую-то кофейню.

В кофейне было жарко и темно. Как и должно быть в настоящей хорошей кофейне — Фрисснер повидал их в Танжере и Тунисе. Перед ними тут же появились чашечки с ароматным напитком, а майор к тому же извлек из кармана плоскую фляжку, искусно оплетенную кожаными ремешками. Перехватив взгляд Фрисснера, он пояснил:

— Ром. Настоящий ямайский ром, у меня есть небольшой запас. Из трофеев.

— Спасибо Очинлеку? — улыбнулся Фрисснер. Ягер улыбнулся в ответ, но не слишком весело.

— Я не о напитке, я о фляжке, — сказал Фрисснер. — Красивая работа

— В Папенбурге у меня работает знакомый… Папенбург — это лагерь, там сидят в основном уголовники, а они — искусный народ. Не то что политические, которые только языком умеют болтать. Один из них делает вот такие фляжки для офицеров. Когда-нибудь плюну на все и переведусь в лагерь. Простая и рутинная работа, но зато в тишине и покое, — поделился Ягер, добавляя рому в кофе. Согласия Фрисснера он не спросил, и капитан запоздало подумал, что ром можно было употребить и отдельно, а не портить хороший кофе…