Андрей Ильин - Дойти до горизонта Страница 9

Глава 4

Пробуждение было премерзким. Так, наверное, бывает, когда человек, отправившись на прогулку в лес, разморится на солнце, приляжет в тенечке и уснет, окруженный зноем, стрекотом кузнечиков и сумасшедшими запахами лесного разнотравья, а когда проснется, будет моросить мелкий занудливый дождик, с земли тянуть сыростью, а из темного леса шибать в нос запахом прели.

Примерно такой же перепад настроения случился у меня в тот раз. Уже во сне что-то не понравилось в окружающем мире. Я даже попытался вновь нырнуть в благодатный мир сновидений, но действительность цепко ухватила меня за уши и вытянула на поверхность. Вокруг гудело. Даже не открывая глаз, можно было понять, что исходил этот звук не из васеньевской глотки. При всем моем уважении к его таланту, было очевидно: так храпеть он не может. Близкая артиллерийская канонада также исключалась (хотя и было похоже). Значит, оставалось одно — море. Я присел и откинул одеяло вместе с наброшенным на него полиэтиленом. Тысячи звуков осами вонзились в мои уши. Они безжалостно трепали, мяли, давили тоненькие пленочки барабанных перепонок.

Штормило изрядно, хотя сравнивать было не с чем, шторм-то первый. Волны мелкие, но злые, как сорвавшиеся с цепи собаки, наскакивали на плот, бухали в борт, осыпая настил крупными тяжелыми брызгами. После каждого удара плот конвульсивно дергался, жалобно скрипели трубы во втулках, сильно ухало между баллонами. Салифанов стоял, упершись в настил широко расставленными ногами, и со страшным напряжением ворочал рулем. Рядом с ним, сжавшись в комок, укрывшись куском полиэтилена, сидела Войцева. Она тревожно вслушивалась в шторм и сильно вздрагивала каждый раз, когда набегала особенно звучная волна.

«Дождались!» — с тоской подумал я и потянулся к спасательному жилету. Потом долго всматривался в горизонт, но наблюдения ничего не прояснили. Море было неразличимо, только белые барашки неожиданно выскакивали из темноты, на секунду замирали перед прыжком, словно выискивая, куда бы сподручнее ударить, и, ощерившись гребнем, рушились на настил.

— Где мы? — задал я беспокоивший меня вопрос.

— На Аральском море, — честно ответил Сергей. Он снова взглянул на компас и, навалившись на румпель, попытался выровнять плот.

— Куда ты его вертишь? — раздраженно заорал Васеньев. — На маяки держи!

— Валера, я иду по курсу, и ты мне лучше не указывай. Не доводи до греха, — огрызнулся Сергей.

Похоже, все уже давно не спали, даже успели разругаться.

— О каком курсе ты говоришь? Вон же Полярка! — махнул Валера в сторону.

— Ты плохо изучал астрономию, — посочувствовал Салифанов. — С каких пор Полярная звезда стала светить на востоке?

— Ты разуй глаза! Вон ковш, вон Малая Медведица, — горячился Валера.

Разобраться в их споре было трудно. Все небо было исчерчено полосами облаков. Где-то звезды прямо кишели, а где-то чернели бездонные провалы. Небесную карту приходилось изрядно дорисовывать при помощи воображения.

На некоторое время Валера смолк. Сергей, ухватившись руками за румпель, изо всех сил потянул его на себя. Но руль был неподвижен.

— Таня! — сдавленно крикнул Салифанов. Войцева встрепенулась, подняла испуганные глаза. — Помоги!

Хрустя полиэтиленом, Татьяна на коленях поползла на помощь. Уперлась в румпель плечом.

— Ну! — скомандовал Сергей. Разом дернули. Руль сдвинулся с мертвой точки, плавно повернулся. Курс выровнялся до нормы. Я перекатился на бок, стал отвязывать от бортовой растяжки кеды.

— Лежи, сам справлюсь! — остановил меня Сергей. Подкравшись, сверху шлепнулась волна, сорвала полиэтилен, окатила меня каскадом брызг. Спальник мгновенно набух водой. Суетясь, я ухватил пленку, накинул, подоткнул под себя. Но было поздно. Морская вода, пробив ткань мешка, стала впитываться в одежду, потекла тонкими струйками по телу. Я пододвинулся ближе к Васеньеву, но он точно на такое же расстояние отполз от меня. Валера оберегал свою «сухость».

Минуту я лежал неподвижно, усыпляя его бдительность, потом аккуратно пододвинул ноги, за ними, чуть обождав, туловище. Я наползал на Васеньева, как огромный мокрый и холодный слизняк. Уверен, что в тот момент он воспринимал меня именно так. Я нагло захватывал необходимое мне жизненное пространство. Конечно, это было изрядное свинство — взгромождаться на чужую постель в мокрой одежде, но заставить себя спать в луже я не мог. Я продвинулся еще на несколько сантиметров и наткнулся на остро выставленный весеньевский локоть. Надавил на него, но локоть стоял твердо, как забетонированный. Я попытался обтечь его, но не тут-то было. Оборона была налажена по всем правилам военного искусства. Единственно, что мне удалось, так это протолкнуть куда-то в сухое и теплое ноги. Выгонять меня не стали. И на том спасибо.

Лежали молча. А что еще оставалось делать? Вахтил Салифанов. Ему, по непонятной причине, помогала Войцева. Четыре руки на один румпель — это даже с избытком. Тереться возле руля впятером смешно и глупо. Разговаривать тоже не о чем. Вернее, найти тему можно, но светский треп в нашем положении был бы по меньшей мере странен. Вот и лежим молчком, навострив уши. На слух кажется, что стихия не только не утихает, но даже набирает силу. Кругом все ревет, шипит, бухает, создавая такие невероятные комбинации шумов, описать которые я не в состоянии.

Звуки, один страшнее другого, заползают через уши в мозг и, не поддаваясь расшифровке, порождают смятение и панику. Мне страшно! Я лежу, напряженно стискивая кулаки, хотя в данный момент они мне не защита. Я стараюсь тихо дышать, сильно зажмуривая глаза, и все это только для того, чтобы лучше слышать. В этой какофонии звуков мне надо уловить одну-единственную, смертельно опасную для меня ноту. Я не знаю, что это будет: скрежет разламываемого металла, звонкий взрыв лопнувших автомобильных камер или что-то еще. Но, услышав его, я смогу наконец действовать, а это всегда легче ожидания.

Пассивность подавляет, так как лишает возможности защищаться. Каждую секунду я жду, что плот не выдержит натиска и развалится на мельчайшие кусочки. А трубы, из которых он собран, к сожалению, плавают ничуть не лучше своих металлических собратьев-топоров. У тех хоть топорище есть.

Хорошо если при дележе плавсредств мне достанется автомобильная камера…

Крутая волна с рычанием толкается в борт, по инерции пробегает по настилу, рассыпается на полиэтилене, в который я завернут. Сейчас наверняка налетит еще одна. Я уже заметил закономерность: крупная волна никогда не приходит одна, только со своими подружками. Три-четыре крупных, потом мелюзга и снова три-четыре переростка. Еще один сильный удар сотрясает корпус. Что-то звякает в корме, противно и бесконечно долго скрежещет. Резко вскакивает Валера. Неужели разламывается каркас?! Затопали по настилу ноги.