Виктор Вучетич - Искатель. 1976. Выпуск №6 Страница 9

— Сильный северный ветер, — пробормотал он вдруг словно про себя.

Сибирцев замер, услышав эту фразу, скосил глаза на орловца, так же тихо ответил: Сегодня тепло.

— Пазвольте мыла! — вдруг громко, так что Сибирцев вздрогнул, объявил орловец и взял обмылок с раковины Сибирцева. — Благодарю-с!

Вместо обмылка осталась лежать в мыльнице маленькая бумажная трубочка. Сибирцев осторожно положил сверху ладонь, прополоскал горло еще раз и вошел в кабинку. Орловец уже умылся и с песней удалялся по коридору обратно в ресторан.

Быстро развернул бумажку. Там было несколько слов: «Срочно уходи. Кабанов — контрразведка. Деньги при нем. Найду тебя сам. М.».

Тщательно порвал записку и спустил воду, проверив, чтоб не осталось клочков бумаги.

После этого пригладил волосы, стряхнул капли воды с мундира и тоже отправился в зал.

Компания напилась. Дамы уже прибыли и теперь с визгом и хохотом усаживались рядом с семеновцами. Официанты тащили стулья.

Усевшись на свое место, Сибирцев окинул туповатым взглядом опустошенный и разграбленный стол, взялся за бутылку водки. В этот момент кто-то крепко сжал его плечи и, горячо дыша в ухо, прошептал:

— Ты куда ходил, а?

— Блевать ходил после этого дерьма, — пьяно отозвался Сибирцев, не оборачиваясь. Цепкие пальцы сдавили сзади его шею.

— А если я пойду посмотрю, а? — прошипел голос за спиной.

— Пошел ты… — скривившись, Сибирцев резко повернулся на стуле. Пальцы на его шее разжались.

Перед ним, держась рукой за спинку стула, стоял Кабанов и пристально-пьяным взглядом мрачно сверлил его зрачки.

— Сядь, Кабанов, а то… в морду дам, — так же мрачно, но убежденно сказал Сибирцев и крикнул в пространство: — Эй, водки!

Кабанов постоял еще, покачался взад-вперед с носков на пятки, потом пошел и сел на свое место.

«Что-то случилось. Зря не стали бы паниковать. Значит, надо смываться. А как?» — подумал Сибирцев.

Сидевший теперь рядом со Скипетровым незнакомый калмыковец громко и с восторгом рассказывал:

— …Весь юридический отдел… И всех — расстрелять. Всех до одного. А почему, я спрашиваю? А? Потому что, — он слегка понизил голос, — много брали. А сдавали мало. Он захохотал. — А чтоб помирать не скучно — водки ведро и отдали им на сутки всех девок… Мы их взяли как большевичек. В разведке. Много взяли. Ха-арошие девки, молоденькие. А потом всех вместе. В расход…

За столом поднялся хохот. Приехавшие дамы явно чувствовали себя неуютно. Но это было только начало.

— Мальчишки… сопляки… — прохрипел Скипетров. — Без бабы подохнуть не могут.

— А на что они нам? — пьяно вскинулся калмыковец. Мы их в плен не берем. Нам это лишнее. Поигрался — и в сопки.

— Китайцам… — глядя в упор на Сибирцева, вдруг громко сказал Кабанов. — Китайцам, говорю, надо отдавать… Они мастера, не то что мы, русские. Сперва изволь могилку отрыть, потом тебе по животику — брык! — кишочки наружу — и в могилку, чтоб лежать мягче. На своих-то, на кишочках. А? Ну а потом земелькой сверху присыпают. Мастера… Куда нам, России-то…

В глазах Кабанова разгорелась звериная ненависть. Сибирцев внутренне напрягся, но в этот миг произошло неожиданное.

Из-за соседнего стола поднялся пехотный капитан, сделал нетвердый шаг к Кабанову и, сорвавшись на визг, закричал:

— Пошел вон, скотина! Дерьмо! Убийца!

В зале повисла мертвая тишина.

Опираясь обеими руками о край стола, Кабанов стал медленно подниматься и вдруг резким, сокрушающим ударом врезал капитану в подбородок. Тот с грохотом рухнул на свой стол. И тут все словно сорвалось. Треск ломаемой мебели, звон битой посуды, истошные крики женщин. Бабахнули выстрелы. В углах погас свет. Было впечатление, что все бьют всех. Казалось, целый зал обрушился на семеновцев. Летели бутылки, сыпались с потолка осколки люстр. Раздавая удары направо и налево, Сибирцев стал пробиваться к коридору. Что-то словно обожгло ему спину. Мгновенно упав на пол, он резко обернулся и увидел Кабанова, целившегося в него. И в тот же миг розовощекий орловец, оказавшийся рядом с хорунжим, ловким ударом сапога взметнул его руку, выстрел грохнул в потолок. Потом раздалось еще несколько выстрелов подряд, какой-то истошный вой, и снова наступила тишина. Публика рвалась из зала, но в центре его уже битва прекратилась. Поднимались с пола окровавленные офицеры, тщетно пытались застегнуть разодранные мундиры, трезвели на глазах, и у всех было видно лишь одно желание — быстро исчезнуть. Все знал Харбин, ко многому привык, но такого… Это даром пройти уже не могло. Все это понимали. И потому зал как-то сам по себе рассачивался. Четверо семеновцев подняли с пола неподвижное тело Кабанова. Один из них неловко выпустил ногу, тело перекосило, и вдруг из кармана хорунжего посыпались деньги, много денег. Все будто оцепенели. Потом чьи-то руки стали хватать эти рассыпавшиеся по полу ассигнации.

— Назад! — заревел Скипетров. Прижимая к глазу скомканную салфетку, он смахнул со стола осколки посуды вместе со скатертью и приказал: — Клади его сюда!

Кабанова положили на стол. Скипетров залез в один его карман, в другой, расстегнул мундир и отовсюду вынимал толстые запечатанные пачки денег.

— Ох ты… — простонал кто-то. — Да тут их целый мильон.

— Тысяч на двести, — определил другой голос.

Послышался быстрый топот, лязг затворов, и в зал ворвался патруль.

— Всем оставаться на местах! — раздался резкий, повелительный голос.

Случилось так, что Сибирцев оказался почти рядом с бархатными портьерами коридора. Охрана бросилась к столу с убитым Кабановым, а Сибирцев, воспользовавшись тем, что внимание всех было, приковано к трупу и пачкам денег, лежащим на столе, сделал шаг назад и скользнул за портьеру.

— Быстро за мной, — услышал он шепот.

Мгновенно обернулся и увидел офицера-орловца, того самого, что заходил в туалет, и того, что ударом сапога по руке Кабанова спас Сибирцева.

Ступая на носки, они почти бегом прошли по коридору, свернули за угол, по темной лестнице спустились во двор ресторана и, обогнув его, остались в тени, наблюдая, как патруль начал выводить и усаживать в автомобили арестованных кутил.

Сибирцев взглянул на орловца, отметил про себя его откровенную молодость и на всякий случай негромко сказал:

— Я твой должник. Кабы не ты, лежать бы мне сейчас там.

— Мура, — отмахнулся орловец.

— Это ты его? — снова спросил Сибирцев.

— А что ж оставалось-то? Под шумок, из кармана…

— Лихо!

— Дырку теперь зашивать, — орловец сунул ладонь в карман галифе и показал палец через отверстие в ткани. — Ладно, пустяки. Ты, ваше благородие, счастливым родился. Невзлюбил Кабанов, что ты у Скипетрова вроде как свой. Копать начал. Но теперь нет Кабанова. Не только самого убрали, но и большое грязное пятно наложили на твое непосредственное начальство. Не думал я, что с деньгами-то так удачно получится. При полном, что называется, стечении народа. Как теперь твой есаул почешется? А? Славно… Твой уход временно отменяется. А теперь давай-ка и мы с тобой в разные стороны. Ваши автомобили вроде за тем углом, а я пешком, так скорее. Бывай, — он шагнул в темноту.