Александр Омильянович - В Беловежской пуще Страница 9

— У вас есть оружие?

— Нет.

— Обыскать! — приказал офицер солдату. Убедившись, что неизвестный безоружен, офицер коротко бросил: — Идемте!

Незнакомца сопровождали офицер и вызванный для этого солдат. Они миновали огромный сад и вошли в холл роскошной виллы. Офицер, показав рукой на кресло, оставил возле незнакомца солдата, а сам удалился.

Мужчина устало опустился в кресло и равнодушным взглядом окинул прекрасно обставленный холл. Минут через десять офицер вернулся.

— Прошу следовать за мной. Полковник ждет вас.

— Благодарю.

Они поднялись на второй этаж виллы, и офицер показал ему на дверь одной из комнат. Незнакомец постучал.

— Войдите! — послышался приглушенный изоляцией голос.

Мужчина толкнул дверь и вошел в кабинет.

— Герр полковник... Докладываю о возвращении с задания...

Шмельслегер минуту с удивлением разглядывал вошедшего, словно не веря собственным глазам.

— Штангер! Вернулся? Жив? Не может быть!..

— Как видите, герр полковник.

— Черт побери! Мы уж решили, что тебя либо схватили большевики, либо... Впрочем, в твою смерть я не верил. Ты умеешь вывернуться из любого положения! — Полковник вышел из-за письменного стола и протянул ему руку. — Хорошо, что ты вернулся. Садись. Дежурный! — И Шмельслегер хлопнул в ладоши.

В дверях появился офицер.

— Кофе и коньяк! — коротко бросил полковник.

— Слушаюсь!

Когда дежурный закрыл за собой дверь, полковник обратился к Штангеру:

— Постой-ка, постой-ка, когда мы виделись с тобой в последний раз?

— В марте, герр полковник.

— Да, да. Столько событий произошло, столько перемен! Столько времени пролетело!

— Больше шести месяцев, — уточнил Штангер.

Вошел адъютант с подносом. Запахло кофе. Полковник наполнил рюмки и обратился к Штангеру:

— Ну а теперь я тебя внимательно слушаю.

— Герр полковник, подробный рассказ о моих приключениях за последние полгода займет слишком много времени, поэтому буду краток. Как вы помните, тогда, в марте, майор Завелли доставил меня и еще двоих разведчиков на пункт переброски в Зарембы-Косьцельные. Границу мы пересекли благополучно. Советская пограничная охрана не обнаружила нас... А те, двое, живы, вернулись? — спросил он вдруг полковника.

— Живы? Что с ними стало, неизвестно.

— Я расстался с ними возле Чижева и, следуя вашему приказу, двинулся на восток. Разведал строительство аэродрома возле Высоке-Мазовецкое и Бельск-Подляски, затем в течение нескольких дней наблюдал за строительством укреплений на Буге...

— Да, мы получили твое донесение об этом.

— В начале июня я выехал в глубь Белоруссии, как мне приказали в шифровке. События двадцать второго июня застали меня в районе Минска. Рацию я спрятал в Беловежской пуще, поэтому не мог связаться с вами и доложить обстановку. Вскоре ко мне присоединились двое наших разведчиков. Русские отступали. Мы на свой страх и риск перерезали телефонные провода, разбирали железнодорожные пути, поджигали деревянные мосты, меняли указатели дорог...

— А что с теми двоими?

— Однажды мы напоролись на патруль. Я сумел уйти, а их схватили...

Шмельслегер, отпивая маленькими глотками коньяк, не спускал взгляда со Штангера, внимательно рассматривая его усталое лицо и потрепанную одежду. А тот продолжал свой рассказ:

— Я отходил все дальше на восток...

— А почему на восток?

— Кто шел на запад, вызывал подозрение. Все двигались на восток. Впрочем, вы знаете, как это было...

Полковник кивнул головой.

— С толпой беженцев я добрался до Минска. Военные патрули на каждом шагу проверяли документы. Всех мужчин забирали с собой. За документы я не беспокоился. Они были вполне надежными. Вместе с другими мужчинами меня забрали на строительство оборонительных укреплений. Я хотел бежать, но уже на другой день меня назначили бригадиром. Впрочем, меня удерживали там и другие обстоятельства...

— В каком месте строились эти укрепления?

— Под Минском. Сейчас они, правда, уже потеряли свое значение, поскольку линия фронта ушла далеко на восток, но там мне удалось напасть на след одной тайны, связанной с районом Белостока. Наша строительная контора располагалась в бараке. И вот однажды я услышал за стенкой интересный разговор между офицерами, руководившими сооружением укреплений. Я узнал, что до войны они возводили оборонительный рубеж на Буге и, отступая, закопали там какую-то шкатулку или ящик с секретными документами. Они размышляли вслух о том, хорошо ли их спрятали...

— А они сказали где?

— Да. В одном из бункеров возле деревни Слохы-Аннопольские на берегу Буга, где-то в кустах.

— Отлично. А теперь расскажи, как тебе удалось бежать?

— Это произошло спустя некоторое время. Фронт стремительно катился на восток. Однажды ночью нас погрузили на автомашины и увезли под Смоленск, на строительство полевого аэродрома, затем рабочих перебрасывали еще несколько раз с места на место. И вот, когда нас повезли в Москву, я сбежал. Я брел от деревни к деревне, обходя стороной города. Работая под Минском, я раздобыл себе справку о том, что я, Иван Николаев, являюсь строителем военного объекта (а это соответствовало действительности) и направляюсь на специальные работы. При проверке документов эта бумажка не вызывала подозрений, а военные автомашины даже подвозили меня. Справка выручала меня не раз. Вот она! — И Штангер положил справку перед полковником. — С ее помощью я сумел добраться до линии фронта. Спрятался в одном из сел. Там меня и нашли наши. Но опять начались всякие осложнения. Вначале меня бросили на ремонт дороги...

— Почему же ты не сказал, кто ты?

— Герр полковник, в нашей работе чем меньше говоришь, тем лучше. У фронтовых войск нет времени проверять чьи-то анкетные данные, поэтому я снова сбежал. На этот раз я уже без каких-либо препятствий добрался до Гродно. Там явился в комендатуру и в общих чертах рассказал о себе. Мне выписали документ на проезд до Белостока, а там, в свою очередь выдали пропуск на проезд сюда. Вот и все, герр полковник.

— Да, да... — пробормотал Шмельслегер, грызя мундштук трубки. — Хорошо, что ты нашелся. Дел полно. За это время у нас произошли большие перемены. Многие твои знакомые работают сейчас в Беловеже, где мы открыли филиал нашего отделения. Ты, наверное, не знаешь, что капитана Фанера нет уже в живых?..

— Не может быть! Что, погиб на фронте? — поинтересовался Штангер, поскольку хорошо знал Фанера. Ему раньше приходилось сталкиваться с ним.

— Нет. Они ехали со Швиндом на автомашине из Пружан. Там сбили три советских самолета. Была организована облава на летчиков. Обнаружили то ли диверсанта, то ли шпиона... Завязалась перестрелка. Диверсанту удалось вырваться из окружения, и в довершение всего на нашей автомашине. Впрочем, Швинд сам тебе это расскажет. Фанер со Швиндом отправились туда для расследования. Возвращаясь, они нарвались в Беловежской пуще на засаду. Фанер и водитель погибли. Автомашина с документами сгорела. Швинд был ранен... — Полковник на минуту умолк, затем продолжил свой рассказ: — Эти идиоты из гестапо в Белостоке расстреляли всех схваченных летчиков, в том числе и пилота спецсамолета, на котором летел диверсант. Пока что нить оборвалась... Ну, хватит об этом. Ты, наверное, хочешь отдохнуть?