Юрий Тарский - ИСКАТЕЛЬ.1980.ВЫПУСК №2 Страница 9

И вот первое приключение… За спиной мой эль, впереди, в двухстах шагах — ее вишневая машина. Заметила она меня или нет? Вряд ли. Я осторожен. Справа река, я иду не по самому берегу, а там, где каменная россыпь, заливаемая во время дождей, уступает место ивняку. Нырнул в кусты — и нет тебя. В случае чего. А она впереди. Я иногда слышу, как позвякивают камешки под ее ногами.

Она остановилась. Сбросила туфли и вошла в воду. И бредет по колено в воде, течение здесь довольно спокойное, не то что выше, у порога, где перекинут мост. Здесь держится рыба: хариус, реже форель. Я сам пару раз закидывал удочку. Места хоженые, не раз бывал на этой реке и отлично знаю повадки форели. Она держится рядом с большими камнями, туда и нужно кидать крючок с червяком, мухой или икринкой. Но места для лова отведены не здесь. Гораздо выше. Ирину интересует не форель, и я никак не могу взять в толк, что именно. Место пустынное, дикое. Вот она повернула назад, я прячусь. Дальше все ясно: она возвращается в Солнцеград.

Она проходит от меня в тридцати шагах. Лицо серьезное, сосредоточенное. Делать больше нечего, я бреду к своему элю…

Потом она исчезла. И ни одна душа не знала, где она. Я прозевал момент и был бы рад даже случайной догадке… Увы… Ее исчезновение обеспокоило меня. Даже напугало.

Никто, оказывается, не знал о ее поездках к реке. Но даже я не знал, что же она там делала. И чем это могло кончиться. Излишне говорить, что я обшарил окрестность. Я был встревожен.

Ее искали… Волновались. Я вдруг понял, что поиски эти бессмысленны. Догадался. У меня начали открываться глаза.

И только для того, чтобы убедиться в этом, успокоить себя самого и других, я нашел ее дневник. Последние строки дневника подтвердили догадку…

Из дневника Ирины Стекловой

27 ИЮНЯ. Спросила Телегина (он сейчас замещает Ольмина): правда ли, что ракеты смогут летать без топлива? Он сказал: нет, сгорят, слишком много энергии. «В плане мечты, конечно, смогут». Солнце преобразует в излучение четыре миллиона тонн вещества ежедневно. Будет посылать ракеты в Галактику. Мы не умеем пока протянуть к нему тонкие нитки частиц, чтобы отбирать фотоны маленькими порциями.

9 ИЮЛЯ. Встречала Ольмина. Прибыли излучатели частиц, ускорители, реакторы, приборы. В бухте несколько гигантских транспортов, из-за мелководья не могут подойти к причалу, их разгружают летающими кранами.

17 ИЮЛЯ. Мы стали к нему заходить. Если он был занят — читали его книги. Вчера было человек десять. Он говорил что-то веселое, потом Блока читал, и все к месту. Читал без патетики, совсем непонятно, почему действовало, у меня бы так не получилось — чего не умею, того не умею. Он был в простецкой рубашке, у манжеты пуговицы нет, так он потихоньку булавкой заколол. Ему уже за сорок, наверное, лицо усталое, а он читал: «О, весна без конца и без краю — без конца и без краю мечта!»

29 ИЮЛЯ. Ничего-то я не понимала до сих пор. То есть знала, что к Солнцу поднимется конус и что лучи пройдут внутри, как в волноводе, и упадут на отражатель. А стенки конуса не дадут лучам разойтись. Вот и все. Это примерно уровень знаний столетней давности (причем уровень беллетристики; кажется, был такой рассказ или роман, его потом, много позже, пересказывали в прессе — оттуда в основном и мои познания, увы, обо всем, что касается «физики»). Зато как просто, Ирка, не правда ли?

12 АВГУСТА. Милый Александр Валентинович, вы такой же, как все, во всем, кроме того, что составляет в вас главное — ваше призвание. Правда, это немало.

14 АВГУСТА. Иногда я подхожу к зеркалу. А передо мной во весь рост высокая женщина с темно-карими глазами. И смотрит на меня, смотрит. Словно что-то хочет спросить — и не решается. На вид ей двадцать пять (а на самом деле больше). Она смотрит, смотрит, да вдруг и улыбнется. А я погрожу ей пальцем и отойду от зеркала.

Нет уж, пусть лучше все будет по-старому.

17 АВГУСТА. Ты считала, что твое дело — отражатель, поглотители, приемная часть. Для остального есть Ольмин, Телегин, Караханов. Ты боялась им помешать расспросами и советами? А Александр Валентинович Ольмин, решавший задачу упаковки частиц в конусе, работал на заводе из праздного любопытства? Или знакомился с конструкцией морских поглотителей из приличия? Да ты раскрой глаза, Ирка: он же знает о приемной аппаратуре больше тебя! Он проверил расчеты, твои расчеты. Но если бы я все-таки знала, зачем ему это! Ведь он не сомневается, он верит мне. Так он говорит. А он говорит только правду.

25 АВГУСТА. Ну и что я узнала еще? Что конус будет формироваться несколько минут, потому что частицам нужно преодолеть расстояние до Солнца, и что он не будет сплошным? Но тогда что это за конус?.. Что частицы должны испускаться импульсами?.. Но короче одной миллиардной доли секунды импульсы сформировать просто нельзя: техника не позволяет. И Солнце выжжет все живое на планете. Выход один: направить к Солнцу очень узкий конус. Но энергия даже с одной миллиардной части солнечного диска во много раз больше, чем энергия, даваемая всеми электростанциями планеты. При угле конуса в шесть сотых угловой секунды как раз и будет захвачена эта миллиардная часть. Испарится и почва, и берег, и сопка заодно с установками. Вот зачем нужен отражатель и поглотители, отводящие тепло в море, а лучше бы — в океан. И еще: ошибка в сотую долю угловой секунды недопустима.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ. Ты изучала теодолит, Ирка. Этот довольно точный, по твоим представлениям, прибор дает ошибку в целую угловую секунду.

Проникнись уважением к светилу, Ирка.

ВЫВОД. Это первый проект, когда нужно всеми средствами избавляться от лишней даровой энергии. Ошибка смертельна.

28 АВГУСТА. Один из транспортных кораблей доставил на Берег Солнца экипаж японского рефрижераторного судна, пострадавшего от шторма. Капитан Атара достал фотографии, рассказал о себе, о семье, о шхуне, на которой плавал раньше.

— Знаете, что пишут иногда в газетах о проекте? — спросил Атара. — Вы отберете у Солнца часть энергии, и солнечных дней станет меньше.

— Это не так, — сказал Ольмин. — Эксперимент займет несколько минут.

— Все равно, — сказал Атара.

— Но энергия не исчезает, вы знаете.

— Не совсем понимаю.

— Мы посылаем энергию обратно в космос, к Солнцу, отражаем ее. Меньшую часть отводим в море.

— Значит, наши моря станут теплее?

— Совсем немного. Когда-нибудь — да.

— И все-таки…

Атара задумался. Разговор не оставлял как будто никаких сомнений, и все же он внимательно и вопросительно смотрел на Ольмина, словно пытался каким-то неведомым путем узнать еще что-то. Перехватив этот взгляд, Ольмин сумел так же, без слов, едва заметным жестом ответить: «Не беспокойтесь».