Майн Рид - Охотник на тигров Страница 9

Проехав не более четверти часа по дороге, избранной лошадью, дон Рафаэль заметил, что очутился в густом перелеске, за которым шумел водопад. В этом месте дорога круто обрывалась. Молодой человек хотел было вернуться назад к перекрестку, но подумал, что чего доброго и противоположная дорога заведет его куда-нибудь в глушь, поэтому лучше ехать по прямой. Ему смутно помнилось, что с какого-то места нужно было сворачивать в сторону, но с какого именно — он никак не мог припомнить.

Желая посмотреть, нет ли где поблизости каких-нибудь жилищ с живыми обитателями, у которых бы можно справиться, путник сошел с лошади, привязал ее к дереву, так, чтобы она была в состоянии свободно щипать росшую вокруг сочную траву, и стал пробираться сквозь чащу к тому месту, откуда слышался шум воды. Он сообразил, что там, где шумит вода, должен быть какой-нибудь источник, а возле него, быть может, живут и люди.

Его предположение отчасти оправдалось. Правда, никаких жилищ в этой пустынной местности не было, но люди оказались. С трудом пробравшись через густо переплетенный лианами перелесок, дон Рафаэль оказался на берегу узкой, стремительно текущей реки, посреди которой высилось нагромождение из огромных каменных глыб, неизвестно откуда взявшихся на этой однообразной равнине, а через это нагромождение, с громким плеском и гулом, низвергался роскошный каскад воды, весь покрытый узорчатой белоснежной пеной. В стороне от водопада, близ берега, на котором остановился наш путник, из воды торчал черный камень с совершенно ровной и гладкой поверхностью. На этом камне пылал костер, сложенный из сухого валежника; возле костра копошился негр, хлопотливо подбрасывая в огонь новые порции горючего материала. В отблеске этого костра каскад казался алмазным, а его жемчужная пена местами окрашивалась в нежно-красный цвет, и все вместе представляло поистине волшебное зрелище, от которого трудно было оторвать глаза.

В довершение фантастичности этой картины у подножия камня с костром, в воде, вертелся в дикой пляске индеец.

Временами он подносил ко рту длинную морскую раковину, на которой наигрывал какую-то жалобную, хватающую за душу мелодию. Временами танцор останавливался и, повернувшись лицом к водопаду, простирал к нему руки и что-то выкрикивал на непонятном языке. Потом он возобновлял пение и пляску. Движения его были так порывисты, что его длинные волосы хлестали его по плечам, а вода, которую он вздымал ногами, окатывала его всего сверху донизу.

Дон Рафаэль понял, что тут произносится какое-то заклинание. Он еще более убедился в этом, когда, нечаянно взглянув на чистое темно-синее небо, увидел на нем тонкий золотистый серп молодой луны и вспомнил, что слышал в детстве о связанных с таким положением луны странных поверьях местных индейцев. В своем нетерпении воспользоваться случаем узнать дорогу он совершенно упустил из виду, как опасно давать знать о себе людям, совершающим такие мистерии, и громкими криками старался привлечь к себе внимание заклинателей. Но шум водопада заглушал его голос. Тогда молодой человек поднял горсть мелких камешков и бросил прямо в лицо негра. Чернокожий с воплем ужаса вскочил и заметался, а индеец схватил свою винтовку и её прикладом мгновенно сбросил весь костер в воду, — горевшие головешки там сразу с шипением погасли. На камне, где только что ярко пылал костер, и вокруг него все затихло. В наступившем сумраке серебрились только струи водопада и слышался его шум. Сами заклинатели точно провалились в бездну.

Страшно раздосадованный этим, дон Рафаэль махнул рукой и вернулся к своей лошади, мирно щипавшей сочную траву. Усевшись на пень, молодой человек закурил сигару и принялся обдумывать, что теперь ему предпринять. Не просидел он и пяти минут, как слух его был поражен новыми странными звуками. Это был уже не шум водопада, — к этому шуму молодой человек уже успел привыкнуть, а нечто, напоминавшее рев крупного дикого зверя, — такого зверя, голоса которого дон Рафаэль раньше никогда не слыхал, хотя и был знаком с голосами всех лесных хищников. Это насторожило молодого офицера. Он заподозрил, что ему грозит какая-то опасность.

Через небольшой промежуток времени сквозь шум водопада снова послышался тот же грозный рев, словно исходивший от какого-нибудь сверхъестественного чудовища. Взглянув на свою лошадь, дон Рафаэль заметил, что она, насторожившись, вся дрожит. Это побудило его отвязать ее, снова взобраться к ней на спину и вернуться назад к большой дороге. Но лишь только он хотел пустить лошадь рысью, как раздавшиеся вдруг вблизи голоса людей вынудили его остановиться. Отодвинувшись только поглубже в тень деревьев, он, крепко придерживая лошадь под уздцы, замер на месте, внимательно прислушиваясь к голосам, которые все приближались. Вскоре он ясно мог расслышать следующий разговор:

— Разве сирена показывается только в первый день новолуния? — спрашивал один голос.

— То-то и оно, что только в первый, иначе нам и горевать было бы не о чем, — отвечал другой. — Но и тогда она не всегда показывается. Это бывает, когда она знает, что нигде поблизости не присутствует кто-то посторонний, в особенности бледнолицый…

— Должно быть, она боится святой инквизиции, — заметил первый голос.

— Какую ты плетешь ерунду, Клара, — с негодованием отозвался второй. — С чего ты взял, что могущественное водяное божество станет бояться каких-то длиннополых монахов? Совсем наоборот, дружище: при виде этого божества сами монахи в ужасе и трепете должны преклоняться перед ним.

Читатель, конечно, догадался, что эта беседа происходила между индейцем и его спутником негром, вынужденными покинуть место вызова сирены, не дождавшись ее появления.

— Эх, друг Косталь, не заблуждаешься ли ты сам? — возражал негр. — Раз сирена, как ты говоришь, боится одного бледнолицего, то разве не может нагнать на нее еще более страха целая орава монахов? Они хоть кого напугают…

— Ну, они в этих местах не шляются, — возразил охотник. — Вернее всего тут был кто-нибудь не из духовных, а из светских бледнолицых и помешал нам… Чтоб его черти побрали! Или чтоб ему самому пригрезилась сирена да обманула бы его хорошенько! Еще бы немного времени, и она появилась бы перед нами…

— Напрасно ты поспешил потушить огонь, — прервал негр. — Быть может, она все-таки явилась бы… Давай посидим немного здесь. Я страшно измучился, взбираясь на такую крутизну… А знаешь что, Косталь, перед тем, как на меня посыпались камешки… Кстати сказать, я теперь вполне уверен, что это были вовсе не камни, а настоящее золото. Мне следовало бы скорее подхватывать их на лету, а не пугаться и не бежать. Да и ты хорош: вместо того чтобы остановить меня, сам пустился вслед за мной, а еще считаешь себя таким храбрым и умным… Ну, что же ты стоишь столбом, Косталь? О чем задумался? Уже не хочешь ли возобновить вызов сирены? Так я с удовольствием…