А Каротти - Наследство капитана Немо. Затерянные миры. Том. 11 Страница 9

Он очнулся, обвел нас глазами и сел.

— Простите, друзья, что я испугал вас. Я очень слаб, — дрожащим, тихим голосом сказал старик.

Я не решился тревожить его расспросами.

— Да ведь вы сегодня еще ничего не ели, — вспомнил Джиджетто. — Там, в кухне, есть еще немного рыбы.

— Не нужно, у меня здесь есть то, что мне теперь необходимо.

Старик поднялся и, опираясь на Марселя, прошел в свою комнату. Он вернулся оттуда с бутылочкой беловатой жидкости в руках; откупорив ее, он поднес ее ко рту и сделал долгий-долгий глоток.

— На земле нет таких бальзамов. Эта жидкость восстанавливает силы чудесным образом. У меня есть еще три бутылки этого напитка; отведайте, — сказал Хозяин помолодевшим бодрым голосом.

Мы попробовали эту жидкость. Ощущение силы и свежести разливалось по всему телу.

— Вы сами приготовляете ее?

— Как она называется?

— В нее входит спирт?

— Это сок особого рода морской травы, — ответил старик.

— А как вы добываете его? — спросил я, в надежде, что ответ Хозяина хоть как-нибудь коснется волнующих меня вопросов.

Но он только пристально поглядел на меня и ничего не ответил. Я почувствовал себя разочарованным, мои товарищи — тоже. Наступило неловкое молчание. Джиджетто прервал его.

— Знаете, друзья, хоть мы и напились волшебного напитка, нам нужно будет сегодня есть. Идемте к озеру, — ведь здесь только и кушанья, что рыба.

Старик вздрогнул и вышел из задумчивости.

— Рыбу из озера нельзя есть; она имеет самый невозможный вкус.

— Как так? А та рыба, что мы ели вчера?

— То была морская рыба, отличнейшая кефаль.

— Морская, — воскликнул я с инженером в один голос.

— Вот именно. Что ж, идемте половим — Джиджетто прав: здесь рыба — единственная пища.

— Неужели же мы пойдем к морю?

Перед моими глазами замелькали блестки солнца на синей воде, беспредельное лазурное небо, белый парус вдали.

— Не думайте, — сказал старик, — что я поведу вас на берег моря. Мое море скрыто в густом мраке, рыбы в него заходят, но не живут.

— Значит, мы пойдем в ту подводную пещеру, что нарисована у вас на плане? — спросил Мариц.

— Конечно.

— В таком случае там должен быть выход?

— Да, на глубине сорока метров от уровня моря.

Искорка надежды, на мгновение блеснувшая, потухла.

— Ведь я говорил вам: если тот путь, которым вы пришли, закрыт для вас — вы никогда не выйдете отсюда.

Тут старик взглянул на меня. Что-то промелькнуло в его глазах; видно было, что он очень волнуется. Каждая черточка его лица дрожала — казалось, он испытывает жестокую внутреннюю борьбу.

— И все-таки вы должны отсюда выйти, — сказал он наконец.

Он резко встал и направился в комнату, где были рыболовные снасти.

— Идемте приготовим снаряды, — сказал он.

Я задержал Марица: мне хотелось поговорить с ним.

— Скажи, Карл, что мне делать. Те несколько минут, когда ты назвал старику мое имя, взволновали меня до глубины души. Волнение старика, сходство, которое он нашел во мне с кем-то; время, с которого длится его заточение, его итальянское происхождение, его тосканский выговор, все заставляет меня думать, что он имел какое-то отношение к моему отцу и к его исчезновению. Кажется, я не говорил тебе, что мой отец отправился в далекое плавание и что мы не имели с тех пор о нем никаких сведений. Пароход, на который он сел, благополучно прибыл в Гамбург, но отца моего и еще нескольких пассажиров на нем не оказалось, и нам ничего не удалось узнать о них.

— Ты думаешь, он знал твоего отца?

— Может быть, он был его другом, может быть, он виновник его исчезновения или смерти.

— Не думаю, чтобы он был способен убить кого-нибудь.

— Что же мне делать? Спросить его?

— Тогда он, наверное, ничего не ответит или выдумает какую-нибудь историю.

— Как же быть?

— Подожди еще; может быть, тебе удастся захватить его в минуту откровенности, удастся разбить его замкнутость. Кажется, это будет вернее.

В эту минуту вошли Джиджетто, Марсель, старик и Питер, с сетью и самоловами в руках. Джиджетто и Марсель весело болтали; Питер имел унылый, пасмурный вид.

— Знаете, Хозяин, — воскликнул вдруг Котенок, — почему наш добрый Вандоэль раскис? Ему нечего курить. Нет ли у вас папироски? Ей-богу, он сейчас заплачет!

— Только и всего? — улыбнулся старик сконфуженному Питеру. Он достал с полки коробку сигар и протянул ее буру.

Питер сразу повеселел и пошел на кухню закуривать. Между тем наш хозяин открыл низенькую дверь, которой мы прежде не замечали, потому что она совершенно сливалась со стеной и была в тени.

— Эта дорога ведет к морю, — сказал он; потом он достал из стенного шкапа две стеклянные трубки, излучавшие яркий белый свет.

— Они, верно, наполнены водой из светлой части пещеры? — спросил Мариц.

— Да, — ответил старик, — а вы там были?

— Мы там бродили без конца; мы впервые узнали там, что в этих подземельях живет человек: там на песке был ясный след человеческой ноги.

— След? — воскликнул в изумлении старик. — Я там не был уже пять лет!

Неужели же в подземелье жил еще кто-нибудь? Старику это казалось невероятным. Мы, наученные опытом, готовы были верить всему.

— Нужно будет осмотреть эти места, — сказал Хозяин. — Во всяком случае это очень странно.

Тут вернулся Питер; он с блаженной улыбкой пускал кольца душистого дыма.

— Они превосходны! Но это не табак, — сказал он.

— Верно, — ответил старик, — но они лучше всякого табака, не так ли?

— Лучше, конечно; но что же это?

— Это — не табак, — уклончиво ответил старин, передавая мне лампу.

Мы вошли в узкую, темную галерею. Больше часа мы шли хорошим, быстрым шагом. Перед нами открылась небольшая пещера, несколько проходов начинались в ней; мы вошли в один из них и стали спускаться все вниз и вниз.

Еще час пути, и мы очутились на широкой площади. Перед нами расстилалось море мрака; позади, над расселиной, из которой мы вышли, подымалась отвесная каменная стена.

— Там, внизу, море, — сказал старик. Я протянул вперед лампу; в трех шагах площадка обрывалась, и стена, такая же отвесная, как та, что была позади нас, уходила вниз, в темноту. Железный стержень, раздвоенный на конце, был неподвижно вделан в край площадки.

— Сколько отсюда до воды? — спросил я старика, который, перекинув веревку через разветвление стержня, собирался опустить вниз натянутую на железный обруч сеть.

— Шестьдесят метров, — ответил старик. Он укрепил лампу на перекладинах обруча и стал опускать сеть в пропасть. Мы перегнулись через край площадки. Сеть опускалась все ниже и ниже и, наконец, погрузилась в воду. Лампа освещала воду нежным, ясным светом.